ПРОЕКТ
БУДУЩЕЕ ИЗРАИЛЯ

ENGLISH
 
עברית

РАЦИОНАЛЬНЫЙ ПОДХОД К РЕШЕНИЮ ПАЛЕСТИНО-ИЗРАИЛЬСКОЙ ПРОБЛЕМЫ

Олег Савельзон
 

В связи с обострением палестино-израильского конфликта возникает вопрос о качестве исходного решения, выработанного в 1993 году и осуществлявшегося до осени 2000 года в форме так называемого мирного процесса. Данное решение проанализировано с позиции, базирующейся на принципе процедурной рациональности в принятии решений, который позволяет обоснованно судить о качестве решения. Анализ показал, что исходное решение было в значительной мере нерациональным, его вряд ли возможно скорректировать и поэтому необходимо вырабатывать взамен него новое. Это предложено сделать при помощи общенациональной рациональной процедуры принятия решений. Для того, чтобы проверить, какой эффект может дать коллективная процедура выработки такого решения рядовыми израильтянами, проведена проблемно-деловая игра. Ее результаты подтвердили резонность выдвинутого предложения, что позволяет сделать вывод о целесообразности проведения дальнейших более масштабных проверочных модельных процедур.

1. ПРОЦЕДУРНАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ

Как помочь тем, кто принимает решение, найти ответы и на вопрос “Что делать?” (т.е. выработать самое многообещающее решение), и на вопрос “Делать или не делать?” (т.е. определить, достаточно ли качество выработанного решения для того, чтобы осуществлять его)? Вместе это два самых насущных вопроса, с которыми сталкиваются индивидуумы или коллективы людей всякий раз, когда они оказываются в проблемных ситуациях, имеющих большое значение для их жизни и деятельности. Порой неразрешимые, нередко мучительные вопросы – они постоянно вставали и встают перед представителями рода человеческого. Обоснованно разрешить их можно лишь на основании принципа процедурной рациональности: высокое качество решения предопределяется высоким качеством (рациональностью) процедуры принятия решения.

Высококачественным является такое решение, после реализации которого субъект, его принимавший (индивидуум или коллектив), не будет сожалеть о том, что избрал именно данное решение. Из принципа процедурной рациональности следует нестандартное толкование понятия “решение” в условиях неопределенности и риска. Стандартное состоит в том, что, когда субъект оказывается в проблемной ситуации, решение понимается как ответ на вопрос “что делать, чтобы разрешить эту ситуацию”. Однако к одному и тому же ответу у одного и того же субъекта будет совершенно разное отношение в зависимости от того, был ли он навязан или подсказан другим субъектом, “пришел в голову” как догадка - плод неосознаваемой работы интуиции, или был получен в результате грамотно построенной и проведенной процедуры принятия решений. Во-первых, эта разность отношения проявляется в оценке качества решения. Обычно люди, процедурно грамотно принимавшие решения в условиях риска потери, не сожалеют о них, когда действительно случается потеря (замечу, что именно благодаря процедурной грамотности принятия решений потеря в таких случаях никогда не бывает катастрофической). В то же время те, кто рискуют по наитию или по подсказке и много теряют, обычно реагируют на это очень болезненно. Во-вторых, научная обоснованность, логика и фундаментальность процедуры дают сознание ценности принятого решения. Это порождает сильное стремление реализовать данное решение, а высокая мотивация, как известно, – важнейшее условие успеха любого начинания. Таким образом, учитывая вопросы реализации решений и отношения к ним после их реализации, стандартное толкование решения как ответа на вопрос “Что делать?” целесообразно расширить до совокупности (означенный ответ + то, как он был получен). Следовательно, и состояние субъекта перед реализацией принятого решения не сводится к диаде (субъект + имеющийся у него ответ на вопрос “Что делать?”), а расширяется до триады (субъект, принимавший решение + ответ на вопрос “Что делать?” + то, как этот ответ был получен).

В высококачественной процедуре должны быть 1) тщательно обрисованы всевозможные альтернативные видения проблемной ситуации и их основания; 2) скрупулезно собрана существенная информация, относящаяся к проблеме и методам и средствам, которые прямо пригодны или могут быть понятным образом приспособлены для ее решения; 3) корректно построена схема оценки вариантов решения; 4) творчески выработаны возможные варианты решения; 5) грамотно составлен прогноз вероятных последствий реализации каждого варианта и 6) проведен глубокий анализ при определении наиболее предпочтительного из них.

Эта процедура мыслится гибкой. То есть индивидуум или коллектив, принимающий решение, может возвращаться с более поздних фаз на начальные, если появившиеся в процессе решения данные наталкивают на переосмысление сделанных прежде выводов. (Что, как правило, и происходит при решении сложных проблем.) Скажем, выявление на второй фазе неуместности каких-то методов и средств возможно потребует вновь обратиться к первой фазе для модификации видения проблемной ситуации. Или например, в связи со сгенерированным на четвертой фазе неожиданным вариантом решения может оказаться целесообразным уточнить постановку проблемы, вернувшись для этого на третью, вторую или даже первую фазу. В рамках таких возвращений осуществляется рефлексия - мыследеятельность, включенность которой и отличает прежде всего рациональное принятие решений от интуитивного. В результате неосознаваемой работы интуитивного механизма переработки информации в сознании сразу возникает ответ на вопрос “Что делать?”. Ответ на этот вопрос является итогом и завершающей фазы рационального принятия решений. Но предварительно в ходе рефлексии данный вопрос осознанно увязывается с вопросами “Как видится проблема?” и “Какими методами и средствами можно действовать?”, а они увязываются друг с другом и с потенциально возможными вариантами ответов на вопрос “Что делать?”. Без такой взаимоувязки в сложных проблемах жизни и деятельности вопрос “Что делать?” порой несет в себе не много смысла и ответ на него оказывается дезориентирующим (Рац, 1995). Пример того, как рефлексия может радикально изменить изначальное видение проблемной ситуации, приведен в последнем параграфе настоящей статьи.

Следует обратить особое внимание на то, что в излагаемом материале ключевое значение имеет понятие процедурной рациональности. Слово рациональность употребляется в очень разных смыслах, например, в обиходной речи его часто используют для обозначения определенной черты характера человека, широко распространено понятие научной рациональности, в психоанализе рациональность имеет свое специфическое значение и т.д. В настоящей работе речь идет о процедурной рациональности в принятии решений. И только в этом смысле я употребляю данное слово.

Принцип процедурной рациональности предложен выдающимися учеными в области принятия решений лауреатом Нобелевской премии Саймоном (1978), Джэнисом и Манном (1977) и др. Он утвердился в науке о принятии решений в середине 70-х годов, т.к. дает не только эффективный подход к выработке решения, но и (впервые!) - к оценке качества решения до начала его воплощения в жизнь. Для этого надо оценить качество проведенной процедуры принятия решения.

Вероятно, у тех, кто не изучал углубленно науку о принятии решений и не участвовал в рациональных процедурах (а такие люди составляют подавляющее большинство), реакцией на вышесказанное будет скепсис. С подобным отношением я обычно сталкиваюсь, когда в преддверии какой-то значительной коллективной процедуры принятия решений провожу ознакомительные беседы с ее будущими участниками. В таких случаях целесообразно пояснить идею процедурной рациональности в принятии решений на примерах аналогичных идей из сфер производства, менеджмента, а также точных, естественных и технических наук.

В высокотехнологическом производстве в СССР эффективно функционировала система контроля качества продукции, идея которой состоит в том, чтобы для обеспечения высокого качества изделия контролировать качество технологического процесса его производства. Например, пусть продукт – металлическое изделие, для производства которого из заготовки требуются последовательные технологические операции: заготовку надо обточить с разных сторон, просверлить несколько отверстий, отшлифовать определенные поверхности и т.д. Технология металлообработки предписывает, как следует осуществлять каждую из этих операций. Полагается, что если рабочий выполнит их в правильной последовательности и точном соответствии с предписаниями технолога, то получится хорошее изделие. Поэтому контроль качества изделия заключается в контроле того, насколько технологически грамотно осуществляется процесс его производства. Аналогия здесь в том, рто решение – это тоже “продукт”, который “производится” в ходе осуществления процесса (или, как говорят в науке о принятии решений, процедуры) сбора и обработки информации.

В управлении бизнесом или технических исследованиях повсеместно встречаются задачи, в которых невозможно проверить полученное с помощью анализа, выкладок и вычислений проектное решение. А ведь часто по этому проекту требуется построить, скажем, сложнейшее дорогостоящее сооружение или устройство. Таким образом, вопрос о качестве проектного решения становится колоссально важным. И ответ на него необходимо иметь априори – до реализации проекта. Каким же способом судят о качестве таких проектных решений? Скрупулезно проверяют, нет ли ошибки в анализе, выкладках и вычислениях, т.е. в процедуре выработки решения. Если установленная в данной технической науке “технология” проектирования соблюдалась, то существует очень большая вероятность, что построенное в точности по выработанному проекту сооружение или устройство будет должным образом функционировать.

Часто после этих примеров скепсис, так сказать, из общих соображений (с которым бесполезно бороться - невозможно переубедить человека, настроенного подобно чеховскому герою, утверждавшему, что “этого не может быть, потому что этого не может быть никогда”) сменяется конкретными контраргументами. Обычно разумные люди возражают, что любая точная наука изучает область материального мира, в которой действуют объективные закономерности, служащие основой предсказаний, процессы же принятия решений человеком не имеют такого объективного характера.

Конечно, предмет науки о принятии решений более субъективен, чем у точных наук. Однако, по степени субъективности-объективности он вполне аналогичен предмету научного менеджмента. А в этой области, как известно, принцип “если процесс хороший, то и продукт данного процесса хороший” действует со значительной вероятностью, на которую принято полагаться. Такова же примерно достоверность и принципа процедурной рациональности в принятии решений. Процедурная рациональность обеспечивает хорошее качество решения не с гарантией, но с большой вероятностью.

В науке о принятии решений создана как общая методология, так и обширный аппарат – многочисленные способы, техники, приемы и т.п. выполнения операций по сбору и обработке информации, относящиеся к различным классам проблем и фазам выработки решений. Выявлены возможные источники ошибок и найдены способы их преодоления. В общем, построена могучая “технология” принятия решений. Так вот, если все фазы процесса выработки решения без ошибок осуществляются посредством этой методологии и аппарата, т.е. решение принимается “технологически” грамотно, то оно является рациональным. И со значительной вероятностью имеет хорошее качество. Подчеркну, что “технологическая” грамотность, как условие процедурной рациональности, не только не означает исключения из процесса принятия решения творческих компонентов – изобретательности, проведения аналогий, догадок и т.п. – но и способствует им. Соответствующие отрасли науки о принятии решений и когнитивной психологии, в частности, предлагают множество приемов, методов, техник, предназначенных как раз для стимулирования и интенсификации этих и других компонентов творческого мышления в данном процессе (в первую очередь при коллективном принятии решений, о котором пойдет речь ниже).

Может быть, - сомневаются скептики – все это и применимо к индивидуальному принятию решений или к коллективному в тех случаях, когда его участники стремятся принять лучшее для коллектива решение, но в важных вопросах чаще бывает по-другому. Обычно кто-то преследует свои особые цели в отношении решения, другие выдвигают и отстаивают какие-то идеи, просто чтобы привлечь к себе внимание, а у третьих - предвзятое мнение по рассматриваемому вопросу – в таких обстоятельствах, мол, маловероятно достижение хорошего согласованного решения.

Это убеждение естественно для тех, кто знаком только с широко известными простейшими процедурами – каноническими производственными совещаниями, заседаниями всяческих коллективных органов власти и т.п. Но существуют гораздо менее известные нетривиальные процедуры, которые в силу своего грамотного методологического построения позволяют справиться с обстоятельствами, подобными тем, что вызывают сомнения скептиков. Например, организационно-деятельностные игры, разработанные в Московском методологическом кружке (Щедровицкий & Котельников, 1983). На счету его членов более тысячи проведенных игровых процедур выработки значительных индустриальных и социальных проектных решений - переустройства городов, инновации хозяйственных механизмов функционирования гигантских промышленных комплексов, перестройки общенациональных общественных организаций и т.д. Их участники - люди, которым предстояло затем реализовывать создававшиеся проекты (руководители этих городов, комплексов и организаций, ответственные государственные чиновники, представители законодательных властей, эксперты и прочие), имели разные исходные цели, интенции и мнения. Почти каждое из этих проектных решений успешно воплощено в жизнь - во многом благодаря грамотно методологически выстроенной в рамках организационно-деятельностной игры процедуре разработки проекта. Она способствовала тому, что участники вырабатывали хорошее согласованное решение, которое потом сталкивалось со сравнительно небольшим количеством препятствий в процессе реализации. Ведь главные действовавшие в этом процессе лица, от которых зависело воплощение решения в жизнь, чувствовали себя соавторами данного решения. То есть организационно-деятельностные игры являются эффективным инструментом создания высококачественных триад (коллектив, принимающий решение + ответ на вопрос “Что делать?” + то, как этот ответ получен), обеспечивающих успех при реализации решений.

В заключительном параграфе настоящей статьи приведено описание коллективной процедуры выработки решения палестино-израильской проблемы. Среди ее участников были представлены люди, резко расходившиеся во взглядах на проблему - и “левые”, и “правые”, и “центристы”. Продолжительность процедуры ограничивалась двумя днями, поэтому многие полезные приемы, разработанные в Московском методологическом кружке, не было времени применить. Ведь полноценные организационно-деятельностные игры продолжаются от одной до нескольких недель. Однако, даже в усеченном двухдневном варианте рациональная процедура дала согласованное и, на мой взгляд, хорошее решение.

2. “МИР В ОБМЕН НА ТЕРРИТОРИИ” - РАЦИОНАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ?

В 1993 году в качестве решения палестино-израильской проблемы был предложен мирный процесс по в формуле “мир в обмен на территории”. Даже без сведений о процедуре выработки этого решения, которая была скрыта от общественности, очевидна его нерациональность. При рациональном принятии решений обязательно формулируется четкая цель, а на какое конкретное геополитическое положение был нацелен мирный процесс неясно. Формулировка “мир, безопасность, стабильность, сотрудничество”, светлый образ “Нового Ближнего Востока” – не более чем общие слова, расплывчатые благие пожелания, а не конкретная, четкая цель, с которой можно было бы оперировать. Таковой должны быть границы палестинской территории, ее государственный статус, население, основные договорные принципы взаимоотношений с Израилем и т.д. То есть конкретное геополитическое положение, которое необходимо было наметить в качестве конечного пункта пути под названием мирный процесс.

В этом отношении показательно интервью Натана Щаранского, данное им газете “Новости недели” по возвращении из Америки накануне тамошних выборов. Его спросили, кто более предпочтителен для Израиля в качестве президента США – Буш или Гор? Он ответил, что встречался с ближайшими помощниками и того, и другого – обе команды настроены очень дружественно по отношению к нам, и те, и другие спрашивают: скажите, чего хочет Израиль? Действительно, мы ведь так и не определили конкретно нашу цель. Симптоматично, что рациональные американцы прежде всего спрашивают об этом – в самом деле, если нам помогать, то в чем, в достижении какой цели? Симптоматично также, что россияне, культура принятия решений которых не менее нерациональна, чем израильская, аналогично израильтянам построили процесс мирного урегулирования в Чечне. В Хасавюртовском соглашении 1996 года тоже не была обозначена четкая конечная цель. Заключавший это соглашение со стороны России Александр Лебедь обосновывал такое решение тем, что договориться о конечном виде мирного сосуществования сразу невозможно, “пусть сначала на этой земле зарастут травой русские и чеченские могилы”. Но зарасти им было не суждено, поскольку в ситуации взаимной враждебной неудовлетворенности не могли не появляться все новые и новые могилы. Поэтому совершенно закономерно, что в 1999 году так построенное мирное урегулирование было прервано новой российско-чеченской войной.

В общем, израильские творцы мирного процесса сотворили абсурд: не определив, куда держать путь, они приняли решение, каким методом следует продвигаться (неизвестно к какой цели). Этот метод выразился в формуле “мир в обмен на территории”.

Возможно, кто-то мне возразит, что моя интерпретация данной формулы как формулы процесса обмена – они получают все новые и новые территории, мы получаем все больше и больше мира – не единственная. Ее можно интерпретировать и как формулу конечного результата, т.е. цели обмена: урегулирование завершилось тем, что они получили территории, а мы получили мир. Я провел нечто вроде блиц-опроса своих знакомых, спрашивая у них, как они интерпретируют эту формулу. Многие из них и в самом деле ответили, что воспринимают ее как описание конечного результата урегулирования конфликта. Каждому ответившему так я напомнил, что данная формула была принята обеими сторонами. А в таком случае, если бы в ней действительно имелся ввиду конечный результат, то стороны могли бы принять его только тогда, когда он был бы конкретизирован: какие территории, в каком статусе и с каким населением; что представляет собой мир и чем он подкреплен. Все согласились с этим и признали свою интерпретацию формулы как описания конечного результата мирного процесса нелогичной, сказав, что просто не вдумывались в это.

[Следует отметить, что данный факт точно характеризует низкий уровень израильской культуры принятия решений. В самом деле, правительство предъявило обществу решение судьбоносной для нации проблемы, известной всем от мала до велика, а многие даже не вдумывались в существо решения. Судя по тому, что вслед за принятием решения правительство главным образом реагировало на поток последовавших событий, а не генерировало свой поток, мне представляется, что и им самим решение не было глубоко продумано ни на шаг вперед.]

Итак, формула “мир в обмен на территории” допускает лишь одну логически непротиворечивую интерпретацию – описание процесса обмена, при котором палестинцы получают все новые и новые территории, а Израиль - все больше и больше мира. Возможно ли осуществить на практике процесс обмена, описываемый этой формулой? При любом обмене для того, чтобы одна из сторон получила нечто, другая сторона сперва должна ей что-то дать или от чего-то отказаться в ее пользу. Отдание при обмене – действие первичное, получение же – его следствие, оно вторично и наступит, только если произойдет первое. Поэтому для того, чтобы понять, возможен ли обмен, его надо описать в виде первичных действий (кто чего отдает или от чего отказывается), а не в форме зависящих от них следствий (кто чего получает).

Можно ли сказать, что Израиль отдает палестинцам территории Газы, Иерихо, Рамаллы, Хеврона и т.д.? Они населены палестинцами и в этом смысле уже являются их территориями. Израиль отказывается от контроля над этими территориями, и то лишь частично. Даже умеренные левые, предлагая создание палестинского государства, говорят о необходимости запретить переселение на его территорию всех палестинских беженцев и приобретение им тяжелого вооружения. То есть контроль над тем, что будет происходить в данных важнейших аспектах на территории палестинского государства, палестинцы не получат.

С другой стороны, можно ли сказать, что если палестинцы дадут даже самые обязывающие договорные обещания мира, Израиль его действительно получит? В положении, при котором палестинские анклавы в Газе, Иерихо, Рамалле, Хевроне и т.д. расположены внутри границ Израиля и коммуникации между ними проходят по нашей территории, - а именно так ныне мыслится география палестинского государства или автономии – подлинной отделенности народов друг от друга нет, их сепаратная жизнь невозможна. В такой ситуации мир зависит не от каких-то договоров правителей, а от отношения народов друг к другу. Израиль получит мир только тогда, когда палестинцы перестанут враждебно относится к еврейскому государству. Без этого любые договорные обещания, которые они дали или дадут, мало чего стоят.

Теперь ясно, как в формуле мирного процесса заменить действия-следствия, выражающие получение, на то, что должно сперва произойти, чтобы эти следствия наступили. Описание процесса в виде первичных действий выглядит следующим образом: частичная передача нами контроля над палестинскими территориями в обмен на отбрасывание палестинцами своего враждебного отношения к Израилю.

Это описание обмена, осознанно или не осознанно предполагавшегося (и продолжающего предполагаться) умеренными левыми, позволяет сделать вывод, что осуществить его было (и остается) невозможно. Ведь палестинцы никогда не удовлетворятся частичной передачей им контроля над территориями, которые они занимают и считают своими. Пока палестинцы будут чувствовать, что их права существенно ущемлены Израилем, они не перестанут воспринимать его как злейшего врага, и среди них всегда найдется достаточно патриотов, которые будут пытаться любой ценой (даже ценой самопожертвования) бороться против еврейского государства и народа, чтобы добиться справедливости. Вспомним о палестинских подростках 11-13 лет, которые бросают камни в наших солдат. Они настолько полны враждебности, что не считаются с риском для жизни. А ведь 7 лет назад, когда начинался мирный процесс, это были несформировавшиеся маленькие дети. Они же выросли с мирным процессом и не должны бы, по его идее, быть настроены так враждебно. Предотвратить естественные для палестинцев кровавые проявления этой патриотической вражды (массовые агрессивные выступления типа интифады, взрывы, вооруженные нападения и т.п.) и ответную кроваую реакцию на них со стороны израильтян в ситуации географической неотделенности, территориального взаимопереплетения двух неравноправных народов не под силу никакой армии, службе безопасности и т.п.

Следует ли отсюда, что восстановление ущемленных прав палестинцев надо сделать конечной целью урегулирования, об отсутствии которой говорилось выше, и продолжать мирный процесс с этой корректировкой? Главное право, которого добиваются палестинцы, - это право на возвращение беженцев, оставивших свои земли, дома, деревни и города на территории Израиля в результате военных действий 1948 и 1967 годов. Но эти земли, дома, деревни и города уже либо заняты, либо разрушены. Вот что сказал в интервью журналу “Тиккун” (№2, 2001) известный израильский историк Бенни Моррис, в чьих работах представлены обширные данные в подтверждение права палестинских беженцев на возвращение, о возможной реализации этого права: “Страна евреев и палестинцев, которые вернутся в нее полными гнева не только на то, как с ними обращались в прошлом, но и на то, что их деревни и дома для них недоступны, - такая страна вскоре станет неуправляемой. Жизнь каждого еврея в этой стране будет под угрозой.”

В Израиле все более распространенным становится следующее восприятие проблемы. Возникает понимание, сколько велики основания у палестинцев добиваться полной реализации своего права на возвращение и ненавидеть евреев. Вместе с тем выясняется, что частичные уступки со стороны Израиля ничуть не уменьшают ненависть к нему палестинцев, а только усугубляют исходящую от них опасность. Ведь в результате этих уступок просто укрепляется плацдарм, с которого палестинцы ведут борьбу за свои права. И пока они не добьются победы, среди них не иссякнет источник тех, кто будет бороться даже самыми кровавыми средствами.

Ощущение опасности реализации права палестинцев на возвращение, вероятно, стало одной из главных причин того, что на недавних выборах премьер-министра подавляющее большинство избирателей проголосовало против Эхуда Барака. Они сочли, что в его переговорах с палестинцами на очереди уступки в вопросе возвращения беженцев.

Но то, что реализация права на возвращение – самый важный для палестинцев вопрос и многие из них будут добиваться его решения любой ценой, легко было понять, еще тогда, когда принималось решение о мирном процессе. Для этого требовалось просто вдумчиво разобраться в проблеме.

Формулу “мир в обмен на территории” нельзя было бездумно применять к урегулированию палестино-израильского конфликта по примеру успешного урегулирования израильско-египетского конфликта. В том случае данная формула сработала, потому что была конкретизирована постановкой четкой цели (тогда это действительно было выражением конечного результата, а не процесса обмена) и подразумевала ситуацию географической и государственной отделенности конфликтующих народов.

В общем, как это ни болезненно, следует признать: решение, выразившееся в мирном процессе в той форме, что принята в 1993 году, настолько нерациональное, что его невозможно выправить никакой корректировкой. В нем отклонения от рациональности воплотились в двойном абсурде. Во-первых, не была конкретизирована конечная цель, на которую направлено решение. Во-вторых, для достижения неконкретной, выраженной в общих словах цели, избрали метод обмена, по которому не было сделано вдумчивого прогноза его осуществимости. Так что из-за недостаточной рациональности Израиль ныне дальше от реализации удовлетворительного для себя решения конфликта с палестинцами, чем это было в 1993 году.

Итак, проблема оказалась гораздо сложнее, чем выглядела при ее поверхностном рассмотрении. Означает ли это, что она в настоящее время неразрешима, как считает тот же Моррис: “Возможно, нам нужно подождать несколько поколений, пока палестинцы будут готовы принять реалии, состоящие в том, что беженцы не могут вернуться.” Полагаю, результат такого ожидания будет не менее печальным, чем тот, который в Чечне принесло ожидание того, чтобы “могилы заросли травой”. Конфликт из-за своей неразрешенности будет периодически обостряться, выливаясь все в новые и новые кровавые столкновения и делаясь все более и более непримиримым.

Однако, представим, что сбудутся оптимистические надежды Морриса и через несколько поколений палестинцы, примирившись с реальностью, согласятся на приемлемые для Израиля условия урегулирования. Между тем такие условия, максимально учитывающие интересы палестинцев, могут быть уже в наши дни выработаны и реализованы Израилем в одностороннем порядке. В этом случае нескольким поколениям палестинцев не придется мучаться в лагерях беженцев и на территориях, блокируемых извне израильскими вооруженными силами, а израильтянам не придется жить под прессом интифады или, того хуже, партизанской войны.

Итак, перед Израилем дилемма. Либо в одностороннем порядке выработать и реализовать решение по урегулированию конфликта, учитывающее интересы палестинцев в максимальной степени, приемлемой для еврейского государства. Либо в лучшем (на мой взгляд, маловероятном) случае предоставить мучаться несколько поколений себе и палестинцам, пока последние сделаются реалистичными, а в худшем – так никогда и не избавиться от кровавого конфликта.

На мой взгляд, для того, чтобы иметь шансы на реализацию в одностороннем порядке, решение по урегулированию конфликта должно обладать следующими тремя свойствами: 1) быть выработанным при участии всего народа и принятым его подавляющим большинством; 2) представлять собой не какую-то краткую формулу, а достаточно подробно разработанный проект; 3) иметь хорошее качество. Такое решение невозможно получить в рамках процедур современной представительной демократии. В связи с этим нельзя не вспомнить Жан-Жака Руссо, внесшего огромный теоретический вклад в утверждение идеи демократии своей концепцией суверенитета народа. Руссо (1915), однако, считал, что суверенитет народа может осуществляться только самим народом и настаивал на прямом участии в принятии решений каждого гражданина, который лишь при таком условии не отделяется от государства. Но непосредственную форму правления в больших общностях людей во времена Руссо не имелось возможности осуществить на практике. Поэтому, чтобы воплотить демократию в реальную жизнь, была внедрена идея представительства народа. Ныне, благодаря развитию средств коммуникации и науки о принятии решений, судьбоносные вопросы жизни страны стало возможным решать при прямом участии всего народа.

Я имею в виду участие во всем процессе принятия решений, а не только в его последней фазе – выборе наиболее предпочтительного варианта решения – как в современной прямой, или партисипативной демократии. Ее сторонники призывают к передаче народу этой фазы принятия важнейших общественных решений. В том виде, в котором прямая демократия существует ныне в Швейцарии и некоторых штатах США, где наиболее острые вопросы жизни общества решаются на референдумах, она, как показано, например, в (Frey & Pommerehne, 1995; Beedham, 1996; Feld & Savioz, 1997), является шагом вперед по сравнению с традиционной представительной демократией. Но поскольку референдум - это форма окончательного выбора, а не выработки решения, искомое решение по урегулированию палестино-израильского конфликта, обладающее вышеозначенными свойствами 1) – 3), невозможно получить и в рамках процедур, практикуемых в нынешней прямой демократии.

Необходимо создать и отработать в группе с подходящим количеством участников модель рациональной процедуры коллективного принятия решений, предназначенной для применения в общенациональном масштабе. Нужен способ образования высококачественной триады (нация, принимающая решение + ответ на вопрос “Что делать?” + то, как этот ответ получен). Если такая триада образуется, успех при реализации выработанного решения будет очень вероятен. Идеи по созданию искомой модели представлены в заключительной части настоящей статьи.

3. ЧТО ДЕЛАТЬ?

Переформулирую вышеозначенный вопрос следующим образом: “Если бы я был премьер-министром, а необходимая модель процедуры была бы отработана, что бы я предпринял?”

Немедленно я бы выступил по всем основным каналам телевидения с обращением к израильскому народу. В нем я бы сначала вкратце сказал все, что было изложено выше в этой статье. Далее я бы объявил, что мирный процесс по формуле “мир в обмен на территории” прекращается и перед нацией ставится задача выработки эффективного решения по урегулированию палестино-израильского конфликта. Причем главным фактором, от которого зависит высокое качество искомого решения, является то, что с этим решением согласно подавляющее большинство граждан Израиля. Данный фактор настолько важен, что все остальные мыслимые факторы, вместе взятые, уступают ему по значению. Наш провал в урегулировании конфликта с палестинцами – яркое подтверждение известной истины: в противостоянии с противоборствующей стороной большие внутренние разногласия катастрофичны.

Но общенациональное демократическое принятие определенного плана урегулирования палестино-израильского конфликта не только главный внутриизраильский, но и важный внешнеполитический фактор, способствующий осуществимости этого плана. Если правительство законно уполномочено всем народом проводить в жизнь определенный план, оно приобретает необыкновенно сильную позицию на международной арене. Любому государству, декларирующему демократические ценности, будет неловко отвергать план, явящийся легитимным и совершенно определенным выражением воли подавляющего большинства израильского народа.

Ныне же даже о победившем с подавляющим преимуществом на выборах премьер-министра Ариэле Шароне нельзя сказать, что народ уполномочил его действовать каким-то определенным образом. Единственное, что можно утверждать – израильтяне негативно в целом отнеслись к действиям предыдущего премьера Эхуда Барака. Причем нет оснований для уверенного суждения о том, какие именно действия получили резко отрицательную оценку. То есть хотя бы о том, чего точно народ не желает, чтобы Шарон делал. Между тем ясно, что прорыв в урегулировании конфликта может быть достигнут только посредством каких-то нетривиальных радикальных действий. Очевидно, в рамках теперешних обычных политических процедур к таким действиям не способно и правительство национального единства. Оно обречено на аморфную неэффективную политику, если у него не будет опоры на законным образом выраженное общенациональное согласие на радикальные шаги.

Решение, согласованное большинством израильтян (а таковое только и может быть хорошим), возможно получить лишь в ходе общенациональной рациональной процедуры принятия решений. Любое, пусть даже самое гениальное геополитическое решение, если его продекларирует и начнет “пробивать” какая-то политическая сила, неизбежно будет подвергнуто массированной обструкции ее политическими соперниками и, таким образом, опять станет яблоком раздора для нации. Иная ситуация сложится, когда всему обществу дадут возможность в ходе ясной рациональной процедуры поучаствовать в 1) всестороннем анализе и четкой системной постановке проблемы, 2) выработке альтернативных вариантов ее решения, 3) систематизированной оценке их плюсов и минусов, 4) прогнозировании возможных последствий каждого варианта и, наконец, 5) выборе лучшего из них.

Я бы обратил внимание слушателей на изначальное понимание слова “демократия”, которое расшифровывается как “власть народа”. А в чем воплощается власть одного над другим? В том, что первый принимает решения, которые второй будет обязательно выполнять. То есть отправление власти состоит в принятии решений. Значит, отправление демократии должно состоять в принятии важнейших для жизни страны решений народом. Процедуры современной демократии - выборы и референдумы – построены с вопиющими отклонениями от рациональности, поскольку рядовые граждане реально участвуют только в завершающей из перечисленных выше пяти фаз принятия решений – выборе лучшего из вариантов. Причем варианты им просто подсовывают. Это похоже на процедуру создания пресловутых коллективных писем, имевших широкое распространение в СССР. Кем-то вырабатывался текст, который затем подсовывался различным людям на подпись, и ни у кого из них не было возможности изменить ни одного слова. Люди, которые участвовали только в завершающей фазе создания такого письма – подписании его текста, – фактически не писали это письмо. Точно также народ, который в рамках процедур нынешней демократии участвует только в завершающей фазе принятия решений, фактически не принимает решения, а значит, и не отправляет власть. Современная демократия – не власть народа, а система, в рамках которой общественно-политическая элита манипулирует народом. Рядовые граждане поддаются этому из-за невысокой культуры принятия решений, они не требуют исключить из демократических процедур базу манипулирования – отклонения от рациональности. Они не разбираются в рациональности и не считают ее ценностью.

В нескольких фразах я бы пояснил принцип процедурной рациональности и аргументировал то, что только его воплощение в общенациональном принятии решений может привести как к высококачественным решениям, так и к общенациональному согласию; и только образование высококачественной триады (нация, принимающая решение + ответ на вопрос “Что делать?” + то, как этот ответ получен) может привести к успеху в решении палестино-израильского конфликта. Я бы объявил о создании правительства национального единства, главной задачей которого поставил объективное и грамотное проведение процедуры, о которой идет речь. Я бы пригласил войти в это правительство все партии.

Затем я бы собрал ведущих журналистов и руководителей всех популярных СМИ и выступил с гораздо более продолжительными, углубленными и детальными пояснениями объявленных мною действий. Я бы попросил, чтобы их разъяснению и обсуждению в течение ряда следующих дней СМИ уделили максимально вожможное время и внимание. Я бы пригласил на эту встречу специалистов, которые создавали и отрабатывали модель процедуры, и объединил их в команду с несколькими журналистами и руководителями СМИ. Я поставил бы перед ними задачу в кратчайший срок разработать на основе той модели подробнейший план проведения общенациональной рациональной процедуры выработки решения по урегулированию палестино-израильского конфликта.

По завершении работы над планом я бы передал его для опубликования и анализа в СМИ. После короткого обсуждения плана и, может быть, внесения в него корректив я бы представил его на утверждение правительства, пригласив на это заседание кабинета министров авторов плана и представителей СМИ.

В случае утверждения плана я бы немедленно начал его осуществление.

После выработки и оценки вариантов урегулирования в ходе спланированной процедуры, широкого их опубликования и детального обсуждения в СМИ, я бы устроил общенародный референдум по выбору наилучшего из них.

Если бы какой-то вариант получил две трети или больше голосов на референдуме, это означало бы, что за два-три месяца выработано решение, поддержанное подавляющим большинством граждан Израиля. В этом благоприятном случае я бы немедленно приступил к его осуществлению. В ином случае я бы пошел на досрочные выборы с вариантом, набравшим большинство голосов, а также с программой, включающей

В этой работе показано, что при нынешних отклонениях от рациональности в культуре принятия решений и политической системе засилье махинаторов и дилетантов среди политиков закономерно, а порядочный и высококвалифицированный общественный деятель может оказаться в политике лишь случайно. Поэтому вряд ли премьер-министр предпримет описанные выше шаги. Полагаю, политики не примут идею общенациональной рациональной процедуры выработки решения по урегулированию палестино-израильского конфликта, т.к. привержены к совершенно другим средствам достижения своих целей – шантажу, сговору, торгу и тому подобным “грязным” закулисным махинациям. По другой причине к этой идее скептически отнесутся многие рядовые граждане. Дело в том, что большинство из них никогда не участвовало в рациональных коллективных процедурах принятия решений, не знает, чего можно ждать от подобного мероприятия, а поэтому будет считать его либо бесполезной тратой времени, либо даже опасаться, как бы оно ни привело к еще большему расколу общества.

4. ПРОБЛЕМНО-ДЕЛОВАЯ ИГРА

Дабы снизить эти опасения расскажу о коллективной рациональной процедуре выработки решения по урегулированию палестино-израильского конфликта, которая прошла 5-6 января 2001 на специальной проблемно-деловой игре в Реховоте. В ней участвовало около 30 человек (в основном, выходцы из бывшего СССР) из Реховота, Тель-Авива, Иерусалима, Беер-Шевы, Кфар Сабы и Бней-Айша – рабочие, служащие, владельцы малых бизнесов, инженеры и пенсионеры; новые репатрианты, старожилы и коренные израильтяне в возрасте от 25 до 70 лет. Все, кроме двоих не являлись членами общественно-политических организаций. По их изначальным взглядам на проблему палестино-израильского урегулирования часть участников можно было отнести к “левым”, часть – к “правым” и часть – к “центристам”. В общем, это было три десятка обыкновенных израильтян, которые никогда раньше не участвовали в коллективных рациональных процедурах принятия решений.

После открытия игры и разъяснения ее темы и строя предстоявшей рациональной процедуры участники в малых группах занялись осуществлением первых четырех фаз принятия решений - 1) всесторонним анализом и четкой системной постановкой проблемы, 2) выработкой своего группового варианта решения, 3) систематизированной оценкой его плюсов и минусов, 4) прогнозированием возможных последствий реализации этого варианта. В каждой группе работу направлял (по процедуре, но не по сути) специалист по принятию решений.

Сформировалось три группы, отличавшиеся различным видением проблемы урегулирования. Первые рассматривали ее как вопрос выработки взаимоприемлемого компромисса в переговорах с людьми, которые в принципе такие же как мы и ущемлены нами, - в таком случае ничего не следует жестко определять для себя заранее, а вырабатывать надо варианты, которые можно было бы им предложить, чтобы договориться. Вторые считали, что имеют дело с врагом, природа поведения которого принципиально отличается в худшую сторону от нашей, – в этом случае ему надо силой навязать принятое Израилем в одностороннем порядке решение, которое и требуется определить. Третьи во взгляде на ситуацию исходили не из того, кто прав, а кто виноват, а из того, кто может предпринять действия, которые выведут из нынешнего тупика, а кто – нет. И поскольку ситуация контролируется Израилем, нам следует в одностороннем порядке очертить рамки урегулирования, затем попытаться достичь соглашения в этих рамках путем переговоров, а в самом крайнем случае, если договориться не удастся, вынудить палестинцев подчиниться воле израильского народа - в данном случае прежде всего надо определить рамки урегулирования.

В результате на игре начали разрабатываться три проекта, основанные на разных принципах: (а) мир в обмен на территории; (б) мир в обмен на мир (ничего не отдавать, в ответ на интифаду мощным силовым давлением показать палестинцам, что они тоже очень нуждаются в мире); (в) территории в обмен на территории (взаимный трансфер палестинцев с Западного берега на израильскую территорию вокруг Газы и израильтян с этой территории на Западный берег).

Группам было дано задание на общем заседании доложить проекты по единой схеме: (1) описать свое видение проблемной ситуации и обосновать его, (2) сформулировать предлагаемые критерии оценки качества решерия, (3) поставить конкретную цель урегулирования, (4) предложить способ достижения этой цели, (5) обосновать оценку своего предложения, показать, почему оно лучше других, и построить прогноз его осуществимости.

После докладов и взаимной критики перед группами была поставлена цель максимально сблизить позиции, заимствуя друг у друга наиболее удачные идеи по постановке проблемы, целеполаганию и собственно решению. По завершении этой работы группы обменялись проектами (первая группа получила для доработки проект второй группы, вторая – третьей, третья – первой) и продолжили их сближение. В результате к концу первого дня игры большинство участников стало склоняться к проекту, синтезировавшему идеи разных групп в рамках принципа “мир и территории в обмен на мир и территории”.

Изложу этот проект по приведенной выше пятиступенчатой схеме.

Общее видение проблемы состояло в констатации того, что мирный процесс зашел в тупик и усугубил раскол общества по данному вопросу, дальнейшее продолжение процесса на принципах Осло и раскол недопустимы.

Поэтому, главным критерием, по которому следует судить о качестве решения, определили то, поддерживает ли подавляющее большинство граждан Израиля это решение. Второй критерий – подлинная географическая и государственная отделенность израильтян и палестинцев-неизраильтян. В ходе игры участники пришли к тому же, что и я в своих вышеизложенных рассуждениях: реализация палестинских представлений о равноправном с евреями существовании на территории, расположенной внутри границ Израиля, будет губительна для еврейского государства. Из-за неравноправных же, с точки зрения палестинцев, условий они никогда не прекратят враждовать и бороться с Израилем. А это в случае взаимопереплетения двух народов на одной территории сделает их кровавый конфликт бесконечным.

Конечная цель урегулирования: все палестинцы, проживающие ныне на израильской территории и не являющиеся гражданами Израиля, переселены в палестинское государство. Оно создано вокруг сектора Газа добавлением большой израильской территории так, что граница проходит, например, по линии Ашкелон – Сдерот – Офаким - Мицпе Рамон - гора Саги. Израильтяне переселяются с этой территории в другие районы страны по их выбору, оставляя в неприкосновенности все имеющиеся на ней сооружения. (Переселенцам выплачиваются компенсации за все материальные и эмоциональные потери и предоставляются максимальные льготы на строительство или приобретение жилых или производственных помещений.) Израиль обращается к США с просьбой настоятельно предложить Египту, находящемуся в зависимости от Америки из-за получения от нее значительной помощи, продать для присоединения к палестинскому государству египетскую территорию, прилегающую к сектору Газа и приблизительно равную по площади той, что Израиль отдает палестинцам. В оплату будут предоставлены средства, получаемые Израилем в качестве американской помощи. (В случае согласия Египта на проданной им территории разворачивается строительство городов для палестинцев, оплачиваемое Израилем и предлагаемое для осуществления прежде всего египетским строителям.) Устанавливается международный статус Старого Города Иерусалима. Палестинское государство является независимым и обладает полным суверенитетом над своей территорией, не подвергаясь ничьему контролю. То есть может принимать беженцев, заводить тяжелое вооружение и т.п. Граница между палестинским государством и Израилем с нашей стороны на всем протяжении герметично перекрыта и укреплена оборонительными сооружениями и военной техникой.

Достижение вышеописанной цели урегулировиния можно начинать только в том случае, если этот проект урегулирования будет поддержан подавляющим большинством израильтян. Сразу же после получения такой поддержки следует приступить к подготовке переселения израильтян. Израиль должен показать, что твердо намерен провести в жизнь принятое решение невзирая на реакцию за рубежом и среди палестинцев. Им надо ясно дать понять, что у них есть только два пути: 1) согласиться с принципом урегулирования “мир и территории в обмен на мир и территории” и вступить в переговоры о выгодной для них границе или 2) быть насильственно переселенными на территорию, определенную для них Израилем в одностороннем порядке. Необходимо создать специальную информационную службу для демонстрации мировой общественности того, на какие лишения идет Израиль, подвергая порой трагическому трансферу сотни тысяч своих граждан, вынужденных покидать родные для них Ашкелон, Сдерот и т.д.; какие материальные потери несет еврейское государство, чтобы, в частности, обеспечить палестинцам возможность жить в полноценном равноправном государстве, а не на той лоскутной территории, которую они занимают ныне. После переселения израильтян и создания герметичной границы арабы, имеющие израильское гражданство, первыми получают право заселения (для них добровольного) в освободившиеся города и поселки. Им за это предлагаются большие подъемные, но с условием отказа от израильского гражданства. Вместе с данным проектом урегулирования целесообразно принять закон о лояльности государству. В нем установить, что гражданин Израиля за действия и призывы, направленные на незаконное изменение границ или демократического и еврейского характера государства, может быть подвергнут длительному тюремному заключению или взамен него – высылке из страны и лишению гражданства. Информацию об этом законе можно было бы использовать при агитации арабов-израильтян эмигрировать в палестинское государство. Переселение палестинцев-неизраильтян следует всячески поощрять (например, устанавливая большие премии за переезд к определенному раннему сроку) и вынуждать (например, блокадой территорий, отключением энергоснабжения и т.п.). Насильственное переселение стоит применять только в крайних случаях.

Очевидно, что геополитическое положение, нарисованное в излагаемом проекте в качестве конечной цели урегулирования, идеально по второму критерию (отделенность), В пользу его высокой оценки по первому критерию (общественное согласие) говорит то, что это решение является, как ни парадоксально, синтезом крайних точек зрения на разрешение палестино-израильского конфликта, имеющих хождение в израильском обществе. Здесь и трансфер, который является идеей крайне правых, и суверенное равноправное палестинское государство внутри нынешних границ Израиля, за которое ратуют крайне левые.

Оценивался этот проект и в тех аспектах, о которых все время идет речь в обществе - мир, безопасность, стабильность, сотрудничество. В видении мира в данном проекте не подразумевается, что палестинцы отбросят вражду к Израилю. Однако, с одной стороны, из-за закрытой и укрепленной границы она не будет нас особенно беспокоить. С другой стороны, оказавшись отделенными от еврейского государства в своем собственном, палестинцы через некоторое время обязательно поймут, что в их тяжелых жизненых условиях следует винить не Израиль, а их же коррумпированную верхушку. В аспектах безопасности и стабильности все участники игры сочли проект явно лучше любого из возможных вариантов, достижимых в рамках формулы “территории в обмен на мир”. По этой формуле, на их взгляд, можно достичь лишь псевдомира и псевдосотрудничества. В лучшем случае, если палестинцы согласятся с принципом “мир и территории в обмен на мир и территории” и линия границ будет установлена путем переговоров, их результатом, конечно же, станет и действенное соглашение о мире и сотрудничестве. В худшем случае излагаемый проект придется осуществлять насильственно, следствием чего, безусловно, будет отсутствие мирного соглашения и сотрудничества с палестинским государством. Хотя это и несколько хуже, чем псевдомир и псевдосотрудничество, но с учетом того, что при отсутствии мирного соглашения и сотрудничества у нас будет безопасность и стабильность, такое “хуже” не имеет большого значения.

Данный проект хуже всех решений, которые можно получить по формуле “территории в обмен на мир”, по материальным затратам и организационным трудностям. Но участники игры высказали предположение, что в материальном отношении следует ожидать колоссальной поддержки со стороны диаспоры, а организовать цивилизованное переселение сотен тысяч людей, хоть и трудно, но вполне возможно.

Если трансфер палестинцев придется осуществлять насильственно, этот проект окажется плохим в плане международной реакции на него. Но предотвратить его осуществление возможно будет только в том случае, если США не поддержит Израиль. Здесь мысли участников игры опять обратились к диаспоре, было отмечено, что Израиль необычайно много значит для евреев США. Вероятно, они активно поддержат какое бы то ни было решение, если оно будет принято подавляющим большинством израильтян. А если его активно поддержат американские евреи, то и правительство США, наверное, будет вынуждено поступить также. Потому первый критерий (согласие израильского общества) и имеет столь большое значение, что это не только главный внутриизраильский, но и главный внешнеполитический фактор, определяющий осуществимость того или иного выгодного Израилю решения.

Таким образом, при оценке означенного проекта выяснилось, что вместе со значительными достоинствами у него есть серьезные недостатки. А главное, имеется масса неясностей (какие компенсации окажутся достаточными, чтобы подавляющее большинство потенциальных переселенцев добровольно пошли на это, сколько может стоить сам трансфер и т.д.) и субъективных предположений, которые нуждаются в проверке – действительно ли диаспора даст значительную материальную поддержку, американские евреи захотят и смогут оказать мощное действенное давление на свое правительство и т.п.

Характерно, что участники игры, которые в ее начале уверенно заявляли свои интуитивные позиции и не испытывали нужду в их строгом обосновании, перестроились. После полутора дней процедурно рационально организованной работы все ощутили необходимость получить по многим частным вопросам оценки экспертов, прогнозы специалистов и т.п. У каждого участника игры изменилось исходное видение проблемной ситуации. Поначалу казалось, что целью, которую можно достичь непосредственно, является выработка конкретного геополитического решения. А следовательно, ответ на вопрос “Что делать?” должен описывать действия Израиля в отношении палестинцев. Взаимоувязка данного вопроса с поставленными в явном виде вопросами “Как видится проблема?” и “Какими методами и средствами можно действовать?” изменила и подспудно существовавшие ответы на два последних вопроса, и представление о том, к чему должен относиться вопрос “Что делать?”. Оказывается, сперва целесообразно спрашивать, не “Что делать Израилю с палестинцами?”, а “Что делать в Израиле, чтобы принять хорошее решение по этому вопросу?”.

Сложилось общее мнение о том, что хорошее решение может быть принято только в рамках гораздо более углубленной и информационно обеспеченной процедуры. В результате не было принято никакое конкретное геополитическое решение, к середине второго дня игры участники самостоятельно вышли на идею проведения общенациональной рациональной процедуры выработки решения по урегулированию.

Разработка этой идеи привела к следующему наброску плана процедуры.

Было предложено провести две первые фазы процедуры - всесторонний анализ проблемы и выработку основных вариантов ее решения – в рамках должным образом структурированной и организованной общенациональной дискуссии в СМИ. Далее избрать на всеобщих выборах Временную Коллегию из 50-60 авторитетных граждан – орган, нужный в качестве основного элемента проведения третьей и четвертой фаз процедуры - систематизированной оценки вариантов решения проблемы (как основных, так и тех, что могут появиться по ходу работы) и прогнозирования возможных последствий каждого варианта. Такой Коллегией не может быть сформированный по стандартной процедуре демократических выборов Кнессет или его часть. Обоснования этого даны в моей вышеупомянутой книге в анализе качества политического истэблишмента, формируемого в рамках традиционных процедур демократических выборов.

Процедуру формирования Коллегии надо построить так, чтобы в нее попали компетентные люди, которым участие в Коллегии не может принести никакой другой выгоды, кроме благополучия страны, где им предстоит жить после принятия решения. Поэтому в закон о выборах Коллегии необходимо включить следующие положения. Гражданин не имеет права быть членом Коллегии, если он профессионально занимается политической деятельностью. Лицо, бывшее членом Коллегии, не может баллотироваться на первых следующих выборах муниципалитетов, Кнессета и премьер-министра. Некомпетентные или предвзятые действия членов Коллегии в процессе принятия решений в обязательном порядке доводятся до сведения общественности через СМИ, для которых данный процесс будет абсолютно “прозрачным”. Должны быть задействованы механизмы аналогичные тем, что используются для обеспечения беспристрастности граждан, выполняющих функции, подобные функциям членов Коллегии, например, присяжных в американских судах. Эти механизмы следует сделать еще более надежными и жесткими. Скажем, установить, что предложение и принятие взятки или посредничество в этом является тягчайшим преступлением, за которое полагается высшая мера наказания. Не исключено, что потребуется установить еще какие-то условия, перекрывающие для членов Коллегии возможности быть подкупленными либо легально извлечь для себя или для своих близких родственников из этого положения какую бы то ни было выгоду – материальные блага, повышение социального статуса, политическую саморекламу и т.п. В общем, закон о выборах должен быть построен так, чтобы в качестве единственного прямого интереса члена Коллегии оставить выработку решения, которое принесет больше пользы стране, а значит и ему, как одному из ее обыкновенных граждан. Косвенный интерес членов Коллегии будет состоять в том, что выработка ими действительно эффективного решения подтвердит их компетентность в принятии решений.

В израильском обществе существуют репутации независимых граждан, общеизвестных как умные и честные люди. Те из них, кто не пожелает делать в ближайшие годы политической карьеры, – ученые, консультанты, юристы, публицисты, бизнесмены и т.д. – и станут наиболее вероятными претендентами в члены Коллегии. Их предвыборные кампании следует ограничить равным по объему представлением в СМИ автобиографических справок, достоверность которых потом подвергнуть общественному обсуждению через те же масс-медиа. Никаких плакатов, агитаторов, пропагандистских собраний и т.п. Политическим деятелям и партиям запрещается участвовать в кампании выборов в Коллегию.

Избранные в Коллегию люди будут на несколько месяцев освобождены от обычной работы и за счет государства (но без материального выигрыша по сравнению с их повседневной деятельностью) в обстановке полной открытости и гласности займутся в это время только осуществлением рациональной процедуры выработки и оценки вариантов решения. (Участники игры оставили открытым вопрос о конкретном строе всей процедуры и схемах работы на ее отдельных фазах. Они могут быть такими, как на игре, а может быть специалистам по принятию решений и групповой динамике удастся найти более эффективный сценарий процедуры. Было сформулировано лишь общее требование процедурной рациональности.) Особенно важно, что членам Коллегии будут предоставлены наилучшие возможности оперативно привлекать для консультаций независимых экспертов и получать необходимую информацию из всех государственных организаций. Все граждане страны получат возможность не только наблюдать, но и участвовать в работе Коллегии, направляя в нее (прямо или через СМИ) свои предложения или критические замечания.

Коллегия представляет на обсуждение общества каждый вариант решения, который считает наиболее предпочтительным хотя бы один член Коллегии. После обсуждения этих вариантов в СМИ проводится общенародный референдум по выбору наилучшего из них.

Таким образом, на игре единогласно при одном воздержавшемся было принято решение, состоящее из двух предложений:

  1. приостановить осуществление мирного процесса на принципах Осло;

  2. провести общенациональную рациональную процедуру выработки решения по урегулированию конфликта по изложенному выше плану.

Я полагаю, что прежде, чем быть представленной для реализации в общенациональном масштабе, модель процедуры, предложенную на игре, следует тщательно отработать. На мой взгляд необходима еще по меньшей мере одна имитационная деловая игра с участием а) людей того уровня и с теми качествами, которые, по предположению, могут быть у членов подобной Коллегии, б) специалистов, которые выступят в роли экспертов, в) наблюдателей, которые изобразят публику. При моделировании также следует учесть, что процедура должна быть приспособлена для трансляции и интересна для просмотра по телевидению.

Показательно, что, как я ни пытался, рассказывая моим знакомым об игре, привлечь их внимание к тому, что именно предложение (2) является главным результатом игры, все они реагировали по существу только на первое. “Левые” выразили неудовольствие: “Все, что отрицает формулу “мир в обмен на территории” – “правое” решение”. “Правые” одобрили: “Полностью согласны, единственно разумное решение – остановить этот процесс”. Рациональность нашей культуры принятия решений не достаточна, чтобы сразу увидеть: решение, принятое на игре, вообще вне плоскости, в которой расположены “правые”, “левые” или “центристские” позиции. Ныне может сработать только то, что “над” этой плоскостью - не какая-то конкретная позиция, а процесс выработки согласованной позиции. Я ожидаю, что в ходе предлагаемой общенациональной рациональной процедуры принятия решения будет выработан проект, который получит поддержку подавляющего большинства израильтян. Но самым важным эффектом данной процедуры могло бы стать осознание нацией плодотворности повышения рациональности культуры принятия решений. На основе такого повышения Израилю удалось бы выйти из нынешней кризисной ситуации и выдвинуться в число самых передовых стран мира. Данная перспектива раскрыта в моей вышеупомянутой книге.

БИБЛИОГРАФИЯ

Beedham, B. (1996). Full Democracy. The Economist, 25 - 12 – 1996, 3-14.

Feld, L., & Savioz, M. (1997). Direct Democracy Matters for Economic Performance: An Empirical Investigation. Kyklos, 50, 507-538.

Frey, B., & Pommerehne, W. (1995). Public Expenditure on the Arts and Direct Democracy: The Use of Referenda in Switzerland. Cultural Policy, 2, 55-65.

Janis, I. & Mann, L. (1977). Decision Making. New York: Free Press.

Rousseau, J. (1915). The Political Writings of Jean Jacques Rousseau: Edited from the Original Manuscripts and Authentic Editions with Introductions and Notes by C. E. Vaughan. Cambridge: University Press.

Savelzon, O. (2000). Russia and Israel in the XXI Century. Prospects of Developing Rational Open Society. New York: Liberty Publishing House.

Simon, H. (1978). Rationality as process and product of thought. Journal of the American Economic Association, 68, 1-16.

Рац, М. (1995). Политика развития. Москва: Касталь.

Щедровицкий, Г. & Котельников, С. (1983). Организационно-деятельностная игра как новая форма организации и метод развития коллективной мыследеятельности. В сборнике Нововведения в организациях. Труды семинара. Москва: ВНИИ Системных исследований.

send reaction

BACK