Что это такое? Жанр и тема (вернее, переплетение двух тем) этих заметок определены включенностью автора в жизнь, в каждый момент которой ты, твои близкие и знакомые могут стать объектом террора. Постоянное пребывание в такой ситуации, конечно, притупляет чувство опасности, но не до такой степени, чтобы окончательно впасть в метафизику.

Террор бывает разный. Чтобы это заметить, не будем центрироваться на терроре как явлении, а посмотрим на конкретный акт 11 сентября. Он - цель или средство? Его вдохновляли и готовили явно не маньяки (я не имею в виду исполнителей), стало быть, средство. В руках политика, причем особого, странного - нелегитимного (это что - новый тип политика? Мы-то считаем политиком того, кто любит договариваться, да еще и публично…а не уничтожать оппонента в купе с политикой), но, возможно, пытающегося таковым стать или вообще отменить политику Это даже не понятный нам "серый кардинал". Впрочем, это не так важно. Зададимся вопросом, почему именно террор он избрал, а не, скажем, демарши у оград кнессета или ООН?

На терроризм можно посмотреть как на Дьявола (в иудаистской интерпретации - Амалек), а его, как известно, изгоняют молитвами и богоугодным поведением. Можно увидеть в явлении терроризма деятельность международных криминальных структур, и тогда мобилизуются национальные и межнациональные силовые структуры. По-видимому, будет происходить и первое и второе.

Поскольку мало информации, тут мы попадаем в область более-менее правдоподобных гипотез, в том числе конспирологических, но попытаться надо. Направим внимание не на сам террор, а на ситуацию его употребления. Ближневосточное происхождение акта кажется правдоподобным. Но не в том развороте, какой муссируется в прессе с подачи арабов (месть за поддержку Израиля).

Представим себе двух игроков за столом в казино. Как известно, там окна занавешены, чтобы игроки не следили за временем. Освещает стол шандал, стоящий рядом. Игроки время от времени лупят друг друга шандалом по голове - для вразумления. Шандалу это не очень нравится, но деться некуда. Игра идет давно, правила установлены игроками. Ставка - деньги и власть, информационная и политическая поддержка, приобщение к благам западной цивилизации, а карты - нефть, вооружение, опять же деньги. Уже ясно: игроки - американцы с европейцами, с одной стороны, и арабские нефтевладельцы, с другой. На роль шандала выбран Израиль. Игра нешуточная, определяет глобальный климат. Одни не могут обойтись без других, вот и вынуждены играть. Тоталитарные арабские режимы американцев устраивают: во-первых, лично с властителями легче договариваться, поскольку деньги идут в их карманы. Во-вторых - рынок вооружений, занятость и проч.. Диктаторы тоже получают свою долю приятности и восточно-западной роскоши.

Все бы ничего, но есть такой фактор, как арабское население. Оно практически ничего не получает от нефтяного бизнеса (за некоторым исключением населения Саудии) и выказывает недовольство, а это - питательная среда для разных революционеров. Чтобы удерживать власть, необходимо то же оружие, войска, религиозная идеология. (Очевидно американцы извлекли опыт из авантюры в Иране и   поняли, что для игры полезней не форсировать историю). Но главное - канализировать недовольство на внешнего врага, иначе со временем все эти меры окажутся недейственными. Иными словами, надо выпускать пар. Мысль не оригинальная. Объектом выпуска пара назначен Израиль.

Очевидно игра будет длиться, покуда не иссякнет нефть или не изобретут какого иного энергоносителя или способа употребления. (Для порядка упомяну другой известный сценарий: в России преобладает или, по крайней мере, сравнивается с евразийской,  антиевразийская тенденция, между Россией и США, Россией и Зап. Европой устанавливаются действительно партнерские отношения, зависимость от арабской нефти и интенсивность игры снижается, политическая ситуация на Ближнем Востоке упрощается, Израиль получает возможность действовать самостоятельно и т.д. Но до этого еще далеко). Для стабилизации игры придуманы разные хитрые регуляторы.

Что из всего этого следует для понимания текущей ситуации Израиля?

Не существует никаких проблем мира с арабами, проблем Голанских высот, экономического сотрудничества с ПА, проблем арабского терроризма и проч.. Мы вполне могли бы давно изничтожить Арафата и всякие хамасы и ужиться с палестинцами, но не позволено: кто ж будет ежедневно проливать палестинскую кровь, вопиющую к братьям-арабам о помощи? Кто будет носить по улицам гробы и оплакивать арабских жертв сионистского геноцида? С другой стороны, и братья не очень-то активно помогают, а так, в меру, да еще машут перед носом Израиля кулачками и громко декларируют, что и требуется для поддержания тонуса своего населения, но отнюдь не для усмирения или перевозбуждения палестинских масс.

Также устойчивость игры поддерживается регулированием естественных процессов: всякие там борения за власть в ближневосточных странах, в том числе в Израиле, арабский антисемитизм, установления или ослабления экономических связей, противоречия палестинской администрации с экстремистами, уничтожение террористических гнезд и проч. - это видимые следствия регулировок. Они пристально дозируются. Не зря ведь даже после 11 сентября хамасы и джихады продолжают игнорироваться как мишени антитеррористической коалиции: в задачи коалиции не входит отмена хорошего способа регулирования игры.

Отсюда понятно, что никакие переговоры с палестинцами ни к чему не приведут, Арафат на то и поставлен и проплачен, чтобы обернуть их результаты (неважно, какие - положительные или отрицательные) новым кровопролитием. А чтоб голосок его слышнее был, еще и Нобелем увенчан. А чтоб знал свое место и не чудил (если вдруг закоренелому террористу мира захочется), к нему хамасы приставлены. Он (точнее, его функциональное место, а не лично он) абсолютно необходим в механизме игры: арабским диктаторам ни к чему рисковать своими подданными. Палестинцы здесь такие же заложники, как и мы. Тем не менее, переговоры - еще один добавочный регулятор пропускной способности парового канала.

Также понятно, что существованию Израиля ничто не угрожает, поскольку арабские бонзы прямо заинтересованы в том, чтобы он был. Другое дело, что "существование" в качестве шандала нас изматывает и подрывает национальный дух, но это уже наши проблемы. А вот национальные интересы Америки и Европы с Израилем напрямую не связаны, но чтобы сохранить нашу функцию и как-то скомпенсировать наши потери  (все-таки братья по цивилизации, кое-кто нас жалеет, да и лобби в Конгрессе действует), нам кое-что подкидывают из денег, оружия, информации, опять же не чрезмерно, а для сохранения баланса игры.

Что же нам-то делать?

Первый вариант - сбежать. Такие поползновения есть. Их авторы, как я понимаю, никакую игру не рефлектировали, но печенкой что-то почувствовали или просто исходят из совсем иных соображений (сейчас это неважно). Светские интеллектуалы (в Технионе) разрабатывают перенос Израиля в другое место, хотят в Америку. Ортодоксы предлагают упразднить государство. Понятно, что оба варианта фантастичны: игра без шандала продолжаться не может, и боссы вольную ему не отпишут.

Другой вариант - подыскать себе функциональную замену, перевести стрелки. Весьма вероятно, что этот вариант инспирировали оба игрока, подкинув России Чечню, а Югославии - тамошних исламистов (как следует из вышесказанного, интересы к такому повороту есть у обоих сторон: Израиль становится несговорчивее, да и палестинцам все это надоело и все труднее становится их контролировать). А эти западные и восточные сопли о политкорректности, двойных стандартах, правах человека, независимости, борьбе за свободу и проч. призваны, с одной стороны, прикрыть идеологическим туманом истинные намерения, а с другой - объяснить ситуацию россиянам и миру традиционными намерениями Америки ослабить Россию (Чечня - вещь многоцелевая, почему бы не быть и такой цели? Кроме того, на исполнительском уровне это - вполне "законные реальности"). Но пока этот вариант не очень успешен.

Есть вариант спастись вместе с палестинцами - "за спиной" боссов, а дальше - их (боссов) проблемы. То есть некий сговор, тайный Осло. Но уж больно он сложен. (Как это могло бы выглядеть, см. Проект "Палестина"). Не этот ли путь хотел опробовать Рабин? В этой связи миротворческая деятельность Переса со товарищи предстает как замена глобальной рамки игры, в которой палестинский террор служит политическим целям, на локальную рамку двухсторонних отношений путем легитимации террора  в качестве актов народно-освободительной борьбы. Если это достигается, то дает возможность апеллировать к западной гуманистической идеологии (права человека, право наций на самоопределение и проч.), принудительно противопоставить ее игре и за этот счет вывести нас и палестинцев из игры. Однако не будем забывать, что на Западе идеология служит прагматике, а не наоборот.

Таким образом, действительная проблема у Израиля - одна: как выйти из игры? В рамках только двухсторонних отношений решения нет. В чем разрешение проблемы - терпеть и сохранять хорошую мину при плохой игре (Перес, Бейлин), искать замену, изобретать вечный двигатель или что еще - оставляю на дальнейшее. Вернемся, однако, в казино.

Вот, значит, они перекидываются в картишки, и вдруг открывается дверь и входит Третий: я, дескать, тоже хочу причаститься ваших ставок. Ему указывают на дверь: дурак, испортишь игру! А он говорит, у меня интеллектуальный ресурс, я не зря обучался в разных ваших университетах и проч., кроме того, есть и кое-какие материальные и социальные ресурсы, правда, небольшие, но достаточные, а потому - претендую. И доказывает обоснованность претензий, употребляя старый способ в новой, интеллектуально обеспеченной форме. Это у него такой новый способ коммуникации - не разговорами, а действием.

То, что никто не взял на себя ответственности за 11 сентября, говорит об уровне рефлексии Третьего: он выше американского. Ведь Третьему ни к чему паблисити, тем паче афиширование игры - он дает знать о себе только тем, с кем уже переговорил в казино, и знает, что адресат адекватно поймет послание. А смысл его хода - построение метаигры. Его террор принципиально не арафатохамасовского толка. В одной ситуации - субъект террора находится в рамке игры, и средства употребляются для сохранения правил игры. Здесь террор должен быть умеренным, рутинным, повседневным, как регулярный прием лекарства хроническим больным. Ничего из ряда вон, только, чтобы вызвать также стандартную реакцию Израиля: блокирование территорий, бомбардировку пустых зданий и изготовление нескольких арабских трупов, чтобы было что предъявить СМИ. Цикл завершается всемирным гуманистическим призывом к сдержанности, войска отводятся и начинается новый цикл. 
Напротив, Третий не примыкает ни к одной из сторон игры, а помещается над рамкой игры - в метаигре, откуда можно изменять правила, а может, и упразднить саму игру. Противопоставление не игрокам, а игре как таковой - принципиальный момент ситуации "явления Третьего". Разные ситуации - разные задачи - разные позиции - разные средства. Тут нужны сильнодействующие, чтобы впечатлить и дезорганизовать общественное мнение (например, путем демонстративного попрания святынь, пугающей анонимности, внезапности, масштабности смерти и т.д.), парализовать общественные структуры. Отсюда и качественно иные действия, которые мы называем террористическими - это второй момент ситуации. И тогда, во-первых, такого рода действий надо ожидать в будущем (игра ведь продолжается), а во-вторых, переиграть Третьего можно только за счет напряжения интеллекта - повысить свой уровень рефлексии.

Вот эта попытка расширения "оргпроекта и рамок игры", а не популятивность субъекта, явление действительно новое и заслуживающее анализа. Субъект, конечно, может быть и популятивным, но в данном случае - это обстоятельство не стратегического уровня. Претензию на конкретный хлеб с икрой может заявить и консолидированный субъект или его представитель. Так что Третьего можно и нужно вычислять (кому надо, тот уже вычислил).

Если все сказанное правдоподобно, возникают жизненно важные вопросы: как могут в связи с явлением нового игрока измениться правила глобальной игры, что это может означать для (1) Израиля, (2) России, (3) Америки, (4) арабских режимов (те из них, кто присоединяется к антитеррористической коалиции, делают это не из любви к Америке, а из-за обеспокоенности судьбой игры), и как в первую очередь эти страны должны реагировать на такую перспективу с точки зрения своих национальных интересов?

Ответов у меня нет. Ясно лишь одно: теперь придется скопом решать вопрос о "новом мировом порядке" и решать его не одноразово, а перманентно (поскольку впредь никто от явлений Четвертого, Пятого и т.д. не застрахован). Чего в одиночку ни одна страна не в состоянии сделать.

Но если все решат сохранять статус кво, для борьбы с Третьим интересно бы вычислить, где и как был подготовлен субъект с такого уровня рефлексией, где в мире есть такие "центры"? Сейчас главное - пресечь его воспроизводство, а потому именно там, а не только в банках и медресе надо искать его ахиллесову пяту.

Тем не менее все сказанное выше об Израиле не стоит ломаного гроша, если не принять в расчет, что картина   усложняется другими немаловажными процессами, ресурсно связанными с игрой. Это рост исламского фундаментализма, корни которого не в игре, а в мусульманской культуре, мировосприятии, особых мусульманских ценностях и ощущении угрозы им со стороны мировой деревни. Его адепты тоже применяют террор в качестве средства защиты и возмездия. В игре же, о которой идет речь, Третий удачно использует идеологическую компоненту фундаментализма - для прироста своих исполнительских ресурсов (смертники). Кроме того следует учитывать участившиеся за последнее время выходы из под контроля "разбуженного зверя" - иррациональной (с нашей точки зрения) палестинской террористической активности, генетически связанной не с игрой, а с многовековой историей жизни по соседству с евреями. Наш регион вовлечен также в глобальную "наркотическую игру" (производство и потребление наркотиков - стиль жизни и средства к существованию массы людей). Вот такой змеиный клубок. И в каждом из этих процессов вопрос об отношении к Израилю, о существовании Израиля решается по-разному и по-разному интерпретируется внутри страны. В этом динамичном разнообразии целей, соотношений процессов, интерпретаций, с одной стороны, и дефиците средств конструктивной работы с ними, - с другой, состоит главная трудность формирования и реализации эффективной израильской доктрины безопасности. ..

Еще до образования государства Израиль и на протяжении последних 50 лет выдвигались различные доктрины взаимоотношений с арабами, потом с палестинцами - от двунационального государства до полного, включая территориальное, разделения с установкой забора. Несмотря на смены политических и идеологических ориентиров, особенно участившиеся в последние 5-8 лет, ни одна доктрина не реализована. И не может быть реализована, независимо от расклада сил в кнесете и потуг "Шалом ахшав", до тех пор, пока не будет проблематизирована в более широких рамках, в которых мы и палестинцы занимаем определенные функциональные места, отвечающие за устойчивость этих рамок. У нас любят поговорить о глобализации  экономических, информационных и прочих процессов в XXI веке. А вот такую мелочь, что все эти процессы стали возможны лишь за счет расширения рамок мыслимости и что мышление XIX века в XXI веке не работает, пока не осознали. Оттого и вынуждены вместе с двоюродными братьями отрабатывать заданный урок. На I съезде советских философов незабвенный А.А.Жданов иронизировал: дескать, вы, философы исследуете, насколько сознание может отстать от бытия, чтобы не показаться чересчур отсталым. Сегодня это уже вопрос не философии, а практики. В этом, собственно, состоит пафос данных заметок.

Напоследок дань метафизике.

Мировой хор эмоционально провозгласил: "после 11 сентября мир изменился". Но в чем? На мой взгляд, изменения действительно произошли: представление о мировом порядке как некой конечной станции назначения давно поколеблено (скажем, нарастанием локальных конфликтов, техногенных катастроф), основательно расшатано распадом СССР и событиями в Югославии, но после 11 сентября стало ясно, что такой станции вообще не существует и мы уже действительно живем в "мире как процессе". И главной проблемой в этом мире становится проблема "желаемого-возможного"   ("технического-естественного"): достигнут предел "желаемого" ("так должно быть, я так хочу"), предвиденный Римским Клубом ("Пределы роста"), за которым кончается зона относительной безопасности и начинаются непредвидимые и неизбежные опасности, и который последние 40-50 лет пытались отодвинуть за счет освоения новых областей деятельности (хай-тек и проч.). Этот предел оказывается принципиальным и универсальным, видимо, на нем кончается "ресурс возможного", имманентный нашей цивилизации, и наступает ее амортизация. Рискну предположить, что одним из существенных ограничителей является фактический примат pragmatos перед logos (см. выше о Пересе). Иными словами, цивилизационная проблема состоит в том, что деятельность мыслительно не обеспечивается.
"Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?". Что делать: откатиться назад, в безопасные пределы (возможно ли это и что может практически означать?) или трансформироваться в новую цивилизацию ("мыслящую" или хотя бы, в ту же исламоподобную, пределы которой пока непонятны)? Второго варианта история еще не испробовала: предыдущие цивилизации просто разрушались и исчезали. Как разрешить проблему?