“Система”: первоначально - некоторое единство мысли, уже синтезированное и объединенное знание, покрывающее некоторую область. (Аналогично понятию “Эпистемэ”). В 18 веке под системой подразумевали “философскую систему”, достаточно обширную и непротиворечивую.

Только в 19 веке начали понимать систему онтологически: представляя, что некие связи, процессы и отношения имеют место в объекте, а не в мышлении по его поводу. Эта онтологизация имела все основания, поскольку шел процесс реализации тех представлений, которые составляли некую систему. Образно говоря, они получили полное право онтологизироваться, потому что были реализованы. (Сам процесс реализации был запущен благодаря формированию новых наук, и является важнейшим достижением научного метода, см. об этом (1)). Важнейшими были система Ньютона и система Декарта. В их рамках были запущены серия экспериментов, созданы образовательные учреждения и образовательные программы, ряд научных предметов.

В результате победы ньютоновской системы (2) был сформирован научно-инженерный мир - система высочайшей степени самосогласованности и взаимообоснованности, прежде всего через рефлексию.

В этом смысле “системный подход” должен производить экспансию на новые области “двумя параллельными эшелонами”: 1) рассматривать объекты как системы 2) само рефлексивное пространство освоения (исследования, разработки, инженерия, эксперимент, рефлексия, идеология) должно быть организовано системно.

Например: целостность представлений о человеке, о котором столь много говорят гуманитарии, должно задаваться не столько разработкой системного предмета, сколько комплексом “включений” в разнообразные гуманитарные практики и гуманитарные теории.

Он сначала произошел чисто материально (а не мыслительно): в начале 20 века стали формироваться (организовываться) первые инфраструктуры. Это произошло за счет выделения и затем организационной автономизации функций (самых различных: прежде всего транспортных, информационных, финансовых и т.п.).

Инфраструктура как организация вполне может рассматриваться как система (то есть как жесткая структура связей, отношений, функций...). Но поскольку она “входит” в самые разнообразные системы (используется ими), то тем самым происходит размыкание системности: инфраструктура уже не определяет состав “систем”, растущих на ней.

Инфраструктура характеризуется следующими признаками:

- Создание поля (повсеместность: особенно хорошо это видно на примере телевидения и сотовой связи).

- Внутреннее давление (этим она противоположна распределительным системам) - положительное на выходе, отрицательное на входе.

- Избыточность (как условие “реализации” давления)

- Устойчивость и неизменность условий использования (широко известное требование “прозрачности”).

- Она создает материальные возможности и условия как для функционирования достаточно произвольных объектов (по отношению к инфраструктуре они являются “отдельностями”), так и для их развития: инфраструктура создает для них условия, однако не предопределяет их.

Соответственно, поскольку современный мир (как в целом, так и в масштабах страны, города, даже отдельных организаций) насыщен инфраструктурами, то возможность системного анализа по отношению к этим организованностям представляется все более сомнительной. Совокупности постоянно возникающих и пропадающих объектов, живущих “в едином поле” (информационном, правовом, материальном) - иногда они называются сетевыми структурами - не являются объектом системного анализа. Связи и отношения существуют, однако они являются темпорально и спатиально локальными и “несистемообразующими” (не сущностными).

Мышление подобных локально-сетевых образований требует иного, не системного подхода. Но какого?

Ситуация становится еще более критической для мысли, как только мы примем во внимание существование в современной ойкумене не одного инженерного мира (как системы самообоснования и самореализации), но нескольких и даже многих, обладающих внутри себя разными “мировыми порядками”. От этого антисистемность ойкумены неизмеримо возрастает.

Но необходимость управленческих действий требует каким-то образом понимать и рассчитывать подобные образования, какими бы антисистемными и полимировыми они не были. Городом или государством надо управлять, а значит - знаниево включать его в управленческое (проектировочное, программистское, организационное) действие.

Вообще, миры взаимодействуют посредством вещей (материальных и идеальных) , рефлексивно или реально их перефункционализируя. Эти “обменные процессы” - спорадические и заранее не просчитываются. Поэтому одной из выигрышных стратегий мировых экспансий является “стратегия инфраструктуризации”, когда вещи мира удается представить как продукт инфраструктуры, то есть предметы, безразличные к структурам использования (самый свежий пример - Интернет, представляемый его создателями как универсальное средство связи, а не как цивилизационная экспансия).

Из этого следует важный практический вывод для управленцев сложных ситуаций: фактически минимальной “зоной расчета” и “попечения” для них становятся инфраструктуры (определяющие также и конкурентоспособность), а все прочее можно не контролировать. Повсеместность такой стратегии определяется отсутствием адекватного мыслительного (схемного, операционного) аппарата для работы во все чаще встречающихся антисистемных и полимировых ситуациях.

1. Г.Копылов. “Научное знание и инженерные миры”, Кентавр, №1, 1996.

2. Г.Копылов. “Хроника загубленного мира”, Кентавр, №17.

BACK