ПРОЕКТ БУДУЩЕЕ ИЗРАИЛЯ

ENGLISH  עברית

Уважаемый читатель!

Вряд ли найдется в Израиле хотя бы один человек, предпочитающий войну (как гражданскую, так и между народами) миру. Мы расходимся лишь "в малом": какими способами, какими путями достичь мира и согласия?

Предлагаемый Вашему вниманию и обсуждению текст посвящен разрешению этого вопроса. Авторы, известные в Мире методологи, разрабатывают Концепцию и Программу Культуры мира (КМ), первым идеологом которой, повидимому, выступил Ф.Майор.

КМ отвергает как идеологию "осажденной крепости", так и концепцию "мир любой ценой" - как неконструктивные, не обеспеченные ни мыслительно, ни деятельностно. Но КМ - это и не "третий путь", не "золотая середина": "сколько ты готов заплатить за мир?" И уж конечно, КМ нельзя отождествлять с бездеятельной "мудростью", пекущейся о собственном покое: "и ты права, жена моя!" или с популярным в определенных кругах образом "mister no". С точки зрения методологии все эти привычные варианты оказываются рядоположенными внутри одного и того же типа мышления и потому в его рамке невозможно предпочесть ни один из них. Они различаются лишь этническим, религиозным, национальным окрасом, то есть тем, что никогда не служило и не может служить объединению и формированию народа в условиях полиэтноса и поликультуры. КМ предполагает введение объединяющего начала в виде иного - ненаучного, непроектного, непредметного - типа мышления и в связи с этим - пересмотра многих понятий, просто переставших работать в изменившейся реальности, а ведь именно понятия и картины Мира определяют наше отношение к Миру и поведение в нем. В то же время, КМ не отвергает ценностей сообществ и не ведет к их поглощению или разрушению.

Полагаем, участнику нашего Проекта будет интересно ознакомиться с относительно новыми идеями, проработка и развитие которых в ходе дискуссий может принести пользу нашей стране и Миру.

Вот уже шесть лет (с 1993 г.) ЮНЕСКО осуществляет мультинациональную программу “На пути к культуре мира”. В её основе лежит идея культуры мира (в противоположность культуре войны), выдвинутая Федерико Майором ещё в 1989 г. Россия является активным участником этой работы. В связи с провозглашением 2000-го года “Международным годом культуры мира” разворачивается проект “Культура мира в России – год 2000” В рамках этого проекта авторы настоящего сообщения принимали участие в разработке одного из вариантов российской программы формирования культуры мира (КМ), который мы здесь представляем.

Думается, что слова о КМ на Ближнем Востоке звучат ещё более экзотично, чем в России, но, чем дальше господствующая культура от КМ, тем более актуальными кажутся излагаемые далее соображения. Разумеется, мы недостаточно владеем ситуацией в этом регионе, и можем предложить нижеследующее лишь в качестве материала для обсуждения. Если он вызовет интерес, то дискуссия может породить какие-то свежие идеи, которых так не хватает для мирной жизни как в России, так и в Израиле.

К началу нашей работы в России в доступных источниках не обнаружилось достаточно проработанных концепций как самой КМ, так и программы ее формирования. Если первая по смыслу дела может претендовать на универсальность, то вторая по необходимости должна учитывать местные условия, в данном случае историю и культуру народов Ближнего Востока. Вместе с тем некоторые методологические подходы, понятия и представления, выработанные ранее, с одной стороны, в рамках работы ЮНЕСКО по означенной теме, с другой, – в контексте работы Московского методологического кружка (который мы представляем) по теории деятельности и – соответственно – по теории культуры, на наш взгляд , могут оказаться достаточно общими и использоваться при формировании обеих. Собственно, этим подходам и представлениям с упором на московские разработки и посвящен о данное сообщение.

Здесь нужно сразу подчеркнуть принципиальное отличие замысла КМ от эсхатологических прогнозов вроде “конца истории” (Ф.Фукуяма) или столкновения цивилизаций (С.Хантингтон): движение к культуре мира не мыслится как “естественное” и самопроизвольное, а предполагает проработку и развёртывание соответствующей системы действий. Вместе с тем переход к культуре мира явно принадлежит к другому ряду идей, чем дорого обошедшиеся человечеству утопические замыслы строительства коммунизма или тысячелетнего рейха. Тем не менее вопрос о реализуемости самой идеи должен быть поставлен с самого начала.

Мы не думаем, чтобы было реалистичным рассчитывать на мир вовсе без насильственных конфликтов и войн: они так же неизбежны, как преступность. Но свести их число и масштабы к минимуму, поставить вне закона, сделать их развязывание подсудным – цель достаточно благородная и труднодостижимая. Нам кажется, что наиболее коротко и ясно о сути проекта говорится в тексте российской концепции (На пути…, 1999; с.37): “...Речь идет о содействии формированию в... обществе устойчивой психологической ориентации на ненасилие и терпимость, на восприятие мира как позитивного процесса, тесно связанного с защитой прав человека и демократии, с взаимопониманием и солидарностью между всеми народами и культурами...”.

Имеется в виду, что при известной общности новых ценностных ориентаций, методов и средств движения – КМ будет выращиваться снизу с учетом специфики национальной истории и культуры каждой страны и каждого народа.

Среди основных субъектов формирования культуры мира фигурируют государство, гражданское общество, интеллектуальное сообщество и элиты каждой страны, ООН, ЮНЕСКО и входящие в их систему международные организации. Основные средства видятся в сфере образования и системе средств массовой информации.

Проект программы действий в области культуры мира (На пути…, 1999; с.37) предполагает развертывание на национальном, региональном и международном уровнях. Первой целью программы объявляется “разработка концептуальных рамок” создания КМ. Обсуждаются также вопросы о разработке соответствующей глобальной стратегии, системы мониторинга, национальных стратегий и о содействии глобальному движению к культуре мира.

Хотя в окончательном варианте Декларации и программы действий в области КМ, принятой 53 сессией ГА ООН 13.09.1999 (Декларация…, 1999), эти важнейшие моменты исчезли (видимо, как чересчур общие), надо сказать, что “отцы-основатели” озаботились методологическими основаниями своего замысла и сделали в этом направлении немало. Ф.Майор начинает книгу (Майор, 1995) указанием на опасности, связанные с переходом к КМ. Это уже звучит неординарно и заставляет глубоко задуматься: может быть, подлинное обеспечение безопасности само по себе опасно?! Дальше – больше. “Попытка дать точный прогноз конечных результатов (или, что в данном случае то же, зафиксировать точные конечные цели), такого процесса (движения к культуре мира) была бы не только бессмысленной – она во многом связала бы нам руки” (там же; с.121). Может быть (жуткая крамола!), понятие цели вообще не релевантно крупномасштабным общественным переменам? Может быть, наряду с известным различением ценностей и целей надо различать ориентиры, изначально задающие общее направление движения, и цели, меняющиеся, проясняющиеся и уточняющиеся в процессе движения по ситуации?

Далее – и это принципиально – Ф.Майор, пусть и неявно, различает задачи, обеспеченные методами и средствами решения, и проблемы, для решения которых всё это надо ещё разрабатывать. Переход к КМ – целый проблемный узел, ибо “наши научные знания (sic!), наше индустриально-техническое могущество превратили нас в злейших врагов самих себя” (там же; с.14). Если культура войны (или, скажем точнее, культура, не исключающая войну как нормальный способ разрешения конфликтов) связана с “бегством от свободы” (Э.Фромм), то культура мира предполагает возвращение к свободе, прежде всего, конечно, внутренней. Нельзя освободить народ внешне больше, чем он свободен внутренне, – писал А.Герцен. В этом таится одна из основных проблем КМ.

Но что значит быть (или становиться, ибо процесс этот бесконечен) внутренне свободным человеком, личностью? Говоря языком современной методологии, для этого нужна постоянная рефлексия наших методов и средств, критический анализ наших онтологических картин независимо от их происхождения и ореола “научности”, “святости”, “патриотичности” и т.п. В этом же, с другой стороны, видится и основное условие демократии, требующей досуга, образования и рефлексии, поскольку связана с постоянным процессом принятия решений и выбора. Поэтому, кстати, и проваливаются все попытки “экспорта” готовых демократических моделей (Майор, 1995; с.96). Демократию можно только вырастить сообразно местным условиям, передавая соответствующие принципы, методы, средства и т.д., а отнюдь не готовые оргформы.

В рамках становления КМ свобода выбора (но отнюдь не безграничная, не казацкая вольница: об этом далее) должна быть предоставлена всем субъектам действия – от стран и народов до отдельных личностей. Переход к КМ требует чтобы каждый участник этого процесса был свободной личностью (там же; с.68). Нам жизненно необходима смена “системы нашего мышления (NB), характера наших действий, нашего восприятия самих себя” (там же; с.64). Но как все перечисленное должно меняться? Мы не стали бы приводить эти цитаты, если бы Ф.Майор давал готовый ответ. Он пишет: “Остается открытым вопрос о путях укрепления своих нравственных, духовных и интеллектуальных возможностей “высовываться”, формирования глобального видения собственной личности и других людей” (там же; с.66). Жить с нерешенными проблемами, с длящимися конфликтами – вот, чему, на наш взгляд, и надо выучиться прежде всего, ибо решение проблем требует времени.

Как отмечает сам Майор, его книга родилась не на пустом месте. Корни культуры мира и демократии растут ещё из устава ЮНЕСКО, а в 1992 г. в решении Исполнительного Совета этой организации было зафиксировано часто цитируемое теперь положение: “конфликты неизбежны, необходимы и могут даже иметь положительные стороны, неся с собой инновации изменения, рефлексии. Но позитивный ход событий будет зависеть от способности управлять конфликтом, справедливо разрешать его и предотвращать его насильственные, разрушительные, деструктивные проявления” (Общественные…, 1998; с.50).

Как же следует представлять движение к КМ в целом с нашей позиции? Если попытаться собрать и категориально оформить все сказанное, наша версия для начала будет состоять в том, что в качестве упоминавшихся концептуальных рамок КМ нам придется принять рамки диалога и права. Диалог понимается не как синоним переговоров, а как указание на особую форму организации нашего мышления – диалогичную в отличие от монологичной, – ориентированную на преодоление тех самых “стен внутри нас”, о которых пишет Ф.Майор. Рамка диалога означает признание того, что все люди, все народы – разные. Каждый имеет право на свои подходы и взгляды, но никто не имеет оснований объявлять их единственно верными и добрыми. Отказывая себе в праве на такие безосновательные претензии, мы получаем возможность мирного сосуществования и важнейший ресурс развития во взаимодействии разных подходов, интересов и взглядов, разных культур.

Рамка права появляется здесь отнюдь не случайно, ибо право мыслится в данном контексте как предельная рамка коммуникации (диалога) в конфликтной ситуации. Рамка права означает принятие принципа формального равенства всех граждан страны (включая находящихся у власти) или всех субъектов международных отношений перед судом и законом. В рамках права не может быть врагов, а могут быть только оппоненты, соперники, противники. Все конфликты могут решаться при этом либо политическими средствами, либо в судебном порядке.

Принятие названных рамок вовсе не обозначает “благорастворения” политических субъектов, отказа от защиты национальных интересов, от патриотизма. Более того, сам по себе диалог невозможен без четкого самоопределения и взаимоопределения участников. Отличительной особенностью КМ оказывается “лишь” смена приоритетов и рамок: рамка права выступает как объемлющая по отношению к любым интересам. Патриотизм приобретает тогда гражданский, или конституционный характер (в отличие от этнонационального), а само понятие Родины переосмысливается в духе Вацлава Гавела, как задаваемое не одной какой-либо идеей – этнонациональной, культурной, исторической, географической и т.д., а обязательно множеством подобных идей. Выпячивание одной из них в ущерб другим как раз и характерно для “культуры войны”.

Требует детальной проработки новое и специфическое для КМ понятие опасности/безопасности. Если “культура войны” исходит из представления о внеположенных опасностях и угрозах, подобно злым духам населяющим внешний мир, то культуру мира мы связывали бы с представлением об опасностях как имманентных характеристиках наших систем мышления и деятельности. Опасности здесь всегда и по принципу мыслятся как продукт нашего недомыслия и недоработок (Рац и др., 1995). Презумпция собственной погрешимости и принцип рефлексивности, последовательно проводимые Дж. Соросом, неизмеримо плодотворнее презумпции вражеского окружения, и внеположенных опасностей (Сорос, 1991).

Наконец, немаловажный вопрос состоит в том, какой тип мышления и деятельности отвечает замыслу формирования КМ: можно ли ее “создать”, спроектировать и построить (на месте разрушенной “до основания” старой культуры), либо здесь требуется совсем иной способ действий – выращивание, культивирование, поддержание нового рядом со старым или даже внутри старого, в конкуренции с ним. Мы полагаем что, здесь в принципе возможен лишь второй ответ (культуру мира силой не навяжешь), а он предполагает формирование и проведение в жизнь заинтересованными субъектами соответствующей политической программы перехода к культуре мира. Понятно, что политика понимается при этом не традиционно – как борьба за власть, – а принципиально иначе: как конкуренция организационно- управленческих программ, одной из которых и оказывается программа перехода к культуре мира (Рац, 1995).

Сказанное, кстати, связано с особым пониманием политики как имеющей в принципе двойственную ориентацию: на изменение жизненных ситуаций, с одной стороны, и регламентирующей эти ситуации культурные нормы, с другой.

2.1. Подход, предлагаемый нами для развития КМ в России – программный подход, – предполагает разворачивание долгосрочного и сложным образом организованного процесса социокультурного программирования. Именно организация процесса программирования, а не его промежуточные программные продукты (программы), ставится здесь во главу угла, с него и на него ориентирован в первую очередь этот подход. Основные причины, по которым именно программирование и программная форма организации работ выступает к качестве основной, а во многих случаях и единственно результативной в ситуациях масштабных общественных преобразований (а становление КМ требует именно таких преобразований), таковы: такие ситуации требуют системной организации многосторонних и многопредметных исследований; к настоящему времени с очевидностью выявилась беспомощность, даже деструктивность всяких попыток прямого планирования сложноорганизованных и масштабных общественных преобразований; стала абсолютно ясной необходимость отказа от задачной организации исследований и разработок и переход к их проблемной организации; перед ответственными реформаторами с необходимостью встает императив “ответственности перед будущим”, заблаговременной оценки последствий задуманных преобразований.

2.2. Своеобразие всякого подхода напрямую связано с принципами, регулирующими его проведение в жизнь. Такими основными, для предлагаемого подхода к КМ, являются принципы: (1) проблематизации (постановке задач предшествует выявление проблем); (2) распредмечивания (невозможность оставаться в пределах конкретной предметной области); (3) управления развитием (в противоположность административному руководству функционированием); (4) субъективации и авторизации (принятия на себя ответственности за осуществление предлагаемых решений); (5) ответственности за будущее (в противоположность безответственному экспериментированию); (6) парадигматизации (обязательного закрепления новации в культуре); (7) принцип “от чужого к иному” (противостоящий ксенофобии).

Исключительно важно, что программирование осуществляется в идеальном пространстве и связано с реализацией лишь через имитацию. Именно поэтому – в соответствии с принципом ответственности за будущее – программирование позволяет “заглянуть в будущее” без разрушительных последствий.

2.3. Программный подход основан на фундаментальном различении: задачи, средства и методы решения которой у нас есть, и проблемы, для решения которой у нас таких средств и методов нет. Подчеркнем, что в “жизни” мы не сталкиваемся с задачами и проблемами непосредственно. Выдвигая те или иные цели, мы можем затем квалифицировать возникшую ситуацию тем или иным способом. Смысл определения ситуации как проблемной – в необходимости выработки новых методов и средств для перевода поставленной проблемы в задачу. Здесь требуется работа по объяснению проблемной ситуации, выявлению причин и оснований противоречий и конфликтов и формулированию общественно-значимых проблем, разрешение которых приведет к разрешению и снятию самой этой проблемной ситуации, а вместе с тем и всех ситуаций, аналогичных ей. Но для этого, конечно, зафиксированные проблемы должны быть представлены и объяснены как подлинные проблемы. Это значит, что мы обязаны зафиксировать в специальных знаниях, что проблема возникает из-за того, что участники ситуации не имеют необходимых способов действий или не знают тех сторон и аспектов ситуации, которые заставляют их сталкиваться в противоречиях и конфликтах.

Переход к проблемам есть результат осознания и переосмысления всей ситуации, что дело не в том, что выбран неправильный, не тот вариант способа решения, а в том, что вообще нет готового способа решения, что надо двигаться какими-то принципиально иными путями. Какими - это пока неизвестно, но все равно какими-то принципиально иными, нежели те, которыми двигались раньше. Переход в план проблематизации посредством рефлексии выводит человека на объект и действительность совсем другого рода – на его собственное мышление и на его собственную деятельность.

2.4. В свете сказанного возникает, в частности, возможность нового, конструктивного подхода к конфликту. Отношение к конфликту в духе КМ есть проблематизирующее отношение. Мы упускаем из виду проблему, если одну из заявленных позиций признаем верной, а другую – ложной. Только признавая относительную правомочность противоположных позиций, мы проблематизируем ситуацию и открываем возможность преобразования конфликта в конструктивное взаимодействие. А это и есть предназначение КМ.

Стратегия проблематизации релевантна практически всем и всяким ситуациям коллективной жизнедеятельности, ибо все они под определенным углом зрения могут рассматриваться как конфликтные. А это значит что система воспитания и образования должна “поставлять” в эти ситуации людей, способных и умеющих: включаться в коллективную деятельность, налаживать в ней коммуникацию и кооперацию; ставить в рамках этой коллективной деятельности цели; организовывать коллективную деятельность по достижению целей; искать новые творческие решения в различных ситуативных условиях; конструктивно критиковать чужие и свои собственные решения, проблематизировать их и переходить к поиску новых решений и т.д.

В свете сказанного, заметим, что в связи с постоянной изменчивостью и экземплифицированностью конфликтогенных ситуаций поддержание мира требует непрерывного обогащения наших методов и средств конструктивизации конфликтов и решения стоящих за ними проблем. Иными словами поддержание мира требует развития (обеспечивающего его) мышления и интеллектуальной деятельности.

Наметим смысл различения искусственного (И) и естественного (Е) подходов применительно к “культуре” (хотя вообще-то это различие носит универсальный характер). Мы можем полагать господствующую ныне культуру естественной, сложившейся эволюционно – исторически и независимо от нас. Это позволяет нам изучать её (чем занимается культурология), прогнозировать те или иные её спонтанные изменения (как прогнозируют погоду), но на этом наши возможности заканчиваются. Противоположный (И) подход предполагает, что культура есть дело рук человеческих. Господствующую ныне культуру сформировали наши отцы и деды. Завтрашняя же культура будет (говоря очень грубо, что называется, в нулевом приближении) таковой какой мы её сделаем сегодня.

Первый подход, оправдавший себя в естествознании, явно недостаточен применительно к общественным системам. Второй подход в чистом виде может быть оправдан в технике (да и то не всегда), но применительно к общественным системам он явно преувеличивает наши возможности: “завтра”, как правило, получается вовсе не то, чего хотим сегодня.

Более реалистичным здесь оказывается третий (И/Е) подход, в рамках которого традиционные понятия прошлого, будущего и настоящего предстают в новом свете. В прошлом мы имеем объект потенциальных преобразований, общественную систему в том состоянии, которое исторически сложилось к сегодняшнему дню, и которое перестало нас по тем или иным причинам удовлетворять; в будущем – (тот же) объект, каким мы хотели бы его видеть в результате нашего искусственно-технического воздействия; в настоящем осуществляется воздействие, изменяющее траекторию перехода нашего объекта из прошлого состояния в будущее. Причем, если мы так и не соберёмся (или не сумеем) осуществить необходимое воздействие, объект всё равно не останется прежним, а так или иначе эволюционирует из “прошлого” в “будущее” в силу имманентных законов своей жизни и меняющихся условий существования (в частности, в этом случае господствующая ныне культура войны скорее всего качественно не изменится). С другой стороны, мы можем изменить траекторию движения достаточно радикально, но вовсе не факт, что произойдёт то, что нам нужно. В силу естественного “сопротивления материала” мы можем получить в итоге нечто, весьма отдалённо напоминающее исходный замысел.

Принцип социотехнической организации деятельности, позволяет связывать системы и отдельные акты деятельности и мышления разнообразными отношениями и связями субординации и координации, в том числе отношениями и связями организации, руководства и управления.

3.2. Организация, руководство и управление (ОРУ) – как виды организационно-технической деятельности – отличаются друг от друга своими назначением, средствами, знаниевым и проектно-программным обеспечением. При этом самой простой и примитивной является служба руководства, самой сложной – управленческая. Без знаний и организация, и управление сводятся к руководству (в России это называется административной системой).

В общем случае, для того чтобы организовать управление, необходимо сначала, рассматривая управляемую систему как естественную, осуществить прогнозирование (т.е. выявить линию ее естественной эволюции), потом, переходя в социотехническую позицию, выработать некоторые идеалы в отношении этой системы, затем построить соответствующие средства в виде тех или иных “организованностей”, которые, будучи включенными в исходную систему, позволят изменить, сдвинуть траекторию ее возможной естественной эволюции. Основное отличие управления от руководства состоит в том, что управленец учитывает Е-траекторию движения управляемой системы, соорганизуя свои стратегические ориентиры и цели с интересами и целями управляемой системы. В способности к таковой соорганизации и состоит искусство управления.

Важнейшим средством так понимаемой оргуправленческой деятельности и является программирование, обеспечивающее пошаговое искусственно-естественное преобразование. Программа же (с позиции методологического подхода) является сложноорганизованным знанием о своих действиях. Если речь идет о действиях такого масштаба и сложности как формирование КМ мира, то здесь нужны подходы, позволяющие обеспечить разработку и конструирование новых научно-исследовательских предметов, адекватных такому объекту, каким является КМ.

В силу этого само программирование, т.е. мыслительная деятельность по созданию программ, оказывается первой необходимой частью и этапом всякого комплексного начинания. Поэтому нельзя представлять себе дело так, что есть отдельно исследования и разработки по теме и есть внешнее для них предваряющее организационное действие, создающее программу, и что они осуществляются раздельно (как это часто подразумевается). Наоборот, программирование,с одной стороны, исследования и разработки, с другой, оказываются органически связанными, взаимообусловленными частями единого целого. Программирование основывается на одних исследованиях и разработках, вызывает к жизни другие, делает ненужными и вытесняет третьи. Программирование, по сути дела, никогда не заканчивается, оно порождает множество развертывающихся друг из друга все более детализированных программ.

Все эти программы постоянно выступают в двух функциях: как знания о рассматриваемом объекте и как предписания, определяющие характер и порядок самих исследовательских и управленческих действий. Следовательно, концепция программы должна давать в первом приближении ответы на два вопроса: как мыслится сам объект развития, т.е. КМ; как мыслится организация формирования и развития “культуры мира”.

3.3. Культура и культуротехника. В рамках используемого здесь подхода “культура” задается принципами структурной организации социокультурного мира, мира деятельности. В традиции ММК важнейшие из этих принципов: а) Основным процессом, конституирующим саму деятельность, является процесс воспроизводства. Благодаря процессу воспроизводства деятельность сохраняет и поддерживает свои структуры, включая структуру самого воспроизводства; б) Основным механизмом, обеспечивающим воспроизводство деятельности, является разделение и противопоставление двух пространств: пространства социальных (социэтальных) ситуаций и пространства культуры. Всякое действие и, шире, все, что относится к миру деятельности, существует двояко: с одной стороны, в виде эталонов, образцов и норм культуры, с другой – в виде живых социальных процессов; в) Всякая единица в составе социокультурного целого описывается через задание связки “норма—реализация”. Это значит, что мы видим в ней социальную реализацию культурной нормы.

Система культуры в целом существует только в процессе трансляции (передачи от поколения в поколение). Эти функции в составе общественного целого, а не предметные особенности определяют принадлежность чего-то (некоторой “организованности”) к культуре. Культура в таком понимании связана с материальным производством, детской игрой или военным делом (нормирует их) не в меньшей степени, нежели с живописью или кинематографом.

Отдельные организованности культуры (транслируемые в рамках всей культуры в целом) включаются в различные системы “живой” деятельности и используются там по-разному в разных формах и в разных функциях. В частности, одни организованности поступают в систему обучения и воспитания; другой тип организованностей культуры существует, скажем, в форме вещных образцов; третий тип организованностей культуры оформляется в виде организационных документов, используемых в процессах организации деятельности и руководства ею и т.д.

В общем случае КМ понимается как совокупность форм взаимодействия субъектов в конфликтных социальных ситуациях, позволяющих разрешить конфликт без насилия, без унижения достоинства какой-либо из сторон, без ущемления ее жизненных интересов и прав человека. Это понимание задает в общих чертах представление о желаемом будущем, т. е. задает отдаленную цель, которая должна быть достигнута с помощью программы формирования и развития КМ.

Таким образом, если в настоящее время культура мира задается как “рамочная” конструкция в основном через негативные определения (другие пока недостаточно проработаны), то в ходе реализации программы, в процессе развития “культуры мира”, в качестве положительного наполнения понятия “культура мира” должны быть получены: система культурных норм, соответствующих нашим представлениям о “мирных” социальных ситуациях взаимодействия и система новых механизмов реализации этих культурных норм в пространстве социальных ситуаций.

Программа в таком понимании не содержит никаких раскладок по времени, исполнителям и ресурсам; она задает только направления, в которых надо двигаться. Сообразно сказанному мы трактуем программу как особую форму организации интеллектуальной деятельности, ориентированную на анализ ситуации, определение ориентиров желательных преобразований, постановку проблем и задач и их последовательное решение. К программной организации работ в нашей версии приходится обращаться в случаях, когда мы имеем дело с объектами, преобразование которых несоразмерно нашим сиюминутным возможностям, с объектами, подконтрольными нам лишь частично и живущими по своим имманентным законам. Программирование необходимо во всех тех случаях когда задуманные преобразования сталкиваются с “сопротивлением материала”, для преодоления которого наши методы и средства недостаточны. Но из этого следует, что ни потребные ресурсы, ни подходящие разработчики и исполнители, ни, тем более, сроки реализации программы не могут быть назначены заранее. Более того, как уже говорилось, даже цели задуманных преобразований на первом этапе могут быть намечены лишь в самом общем виде: это вначале скорее ориентиры и направления, конкретные же цели рафинируются (и часто меняются) в ходе проработки, развёртывания и реализации программы.

План – это тоже план работ, и в нем детально прописывается, что мы будем делать. Но план работ можно составить только в том случае, если у вас есть образцы и прототипы достижения поставленных целей, то есть готовые средства. Когда же ищется нечто новое, когда ведутся “поисковые работы” план превращается в фактор их дезорганизации и разрушения. Возвращаясь к программе развития культуры мира, можно утверждать, что мы имеем здесь дело в точности с ситуацией (и таким “объектом”), которые для начала требуют программного подхода в противоположность плановому.

4.1. Согласно современным методологическим представлениям процесс программирования предполагает и включает в свой состав пять типов технологических единиц:

Во-первых, он не мыслим без поступательных и возвратных переходов (челночных движений). При осуществлении анализа ситуации, например, приходится обращаться и к определению целей, и к проблематизации, и т.п., т.е. забегать вперед: в свою очередь, занимаясь постановкой и решением задач, приходится возвращаться и к анализу ситуации, и к тематизации, изменяя ранее полученные в этой работе результаты.

Во-вторых, процесс программирования как бы “двухмерный” – разворачивающийся сразу по двум осям. По одной оси в рамках каждой технологической единицы по отношению к попадающему на нее материалу применяются технологические операции соответствующего типа (производится преобразование одних тем в другие, производится изменение целей, переформулируются и решаются задачи и т.п.), а по другой оси происходит как бы переброс обрабатываемого материала из одной технологической единицы в другую (цели переводятся в задачи или проблему, описания ситуации – в формулировки целей и т.п.).

В результате в двухмерном программировании принципиально новое содержание – процессуальное – приобретают сами понятия “цель”, “задача”, “проблема” и даже “программа”. В так организованном программировании все, что в него вовлекается, подвергается преобразованию в разных технологических единицах, непрерывно трансформируется и перефункционализируется. Скажем, перевод цели в задачу может сопровождаться кардинальным изменением описания ситуации и т.п. Сборка результатов процесса программирования, остановленного в разные моменты времени, даст разные программы.

Процесс разработки программ с необходимостью сопровождается еще двумя организационно-управленческими процессами: (1) оргпроектированием и (2) планированием.

4.5. Нет и не может быть законченных или завершенных программ, на которых программирование могло бы окончательно остановиться. Каждая программа может и должна развертываться дальше в процессе бесконечной конкретизации и детализации и, следовательно, должна быть построена так, чтобы можно было вынимать из нее отдельные темы и разворачивать их в самостоятельные, автономные подпрограммы, которые могли бы задать и определить автономные области предметных исследований и разработок для организационно изолированных групп и коллективов.

5.2. Дирекция Глобальной программы (и в границах своей компетенции дирекции региональных программ) должны быть наделены управленческими (а не только координационными) функциями по отношению к предстоящей работе.

5.3. Персональный состав дирекций целесообразно определять с помощью конкурсов. При этом в качестве оптимальной, достаточно отработанной и апробированной формы конкурсов могут стать организационно-деятельностные игры, которые прекрасно вписываются в процесс программирования и должны стать средством решения не только кадровых, но и содержательных вопросов.

5.4. Концептуальное единство работ по программе, удержание их общей смысловой направленности и потенциальную совместимость результатов должны обеспечивать специальные подотчётные Глобальной Дирекции службы. Это, в первую очередь, служба методологического обеспечения исследований и разработок. Это служба мониторинга, призванная отслеживать текущее состояние дел с культурами войны и мира и работой по программе в различных масштабах. Это служба авторского надзора, призванная отслеживать результаты осуществляемых по программе действий и вносить соответствующие коррективы 1) в сами эти действия; 2) в программу формирования культуры мира; 3) в арсенал методов и средств оргуправления. Это служба прикладных научных исследований, включающаяся в работу в связи с неизбежным возникновением трудно разрешимых проблем разного рода. Это собственно программная служба, ответственная за дальнейшее развёртывание программы с учётом материалов, поступающих из всех перечисленных служб. Наконец, это служба Public Relations, обеспечивающая тесную взаимную связь Дирекции программы и всеми заинтересованными сторонами.

То, что на пути к КМ возникает масса препятствий, самоочевидно. Хотелось бы обратить внимание идущих этим трудным путем на ловушки и “волчьи ямы” особого рода: связанные с организацией нашей собственной работы.

Главная опасность, с нашей точки зрения, состоит в недостатке глубины связанных с формированием КМ новаций. Мы утверждаем – пока голословно, но подряжаемся аргументировать этот тезис специально, что КМ для нас есть новая культура, путь к которой сопряжен с коренной сменой господствующего научного мировоззрения и, более того, сменой порождающего это мировоззрение натуралистического подхода.

Впрочем, что касается науки, кое-что можно сказать сразу. В цитированной книге Ф.Майор прямо пишет: наши системы образования и науки устроены так, что научная специализация лишает нас свободы. “Характер преподавания наших специальностей таков, что мы оказываемся в своих отдельных каморках со своим языком, или арго ... В специализации можно видеть отказ от стремления стать ответственной личностью и желание превратиться в заведомо пассивного индивида, взирающего на мир с высоты своей башни из слоновой кости” (Майор, 1995; с.41). Если добавить к этому естественную для “нормальной науки” (в смысле Томаса Куна) претензию на истинность своих утверждений, то окажется, что традиционная наука – сомнительный союзник для сторонников культуры мира, и здесь таится трудно разрешимая проблема. Директор “Дома наук о человеке” в Париже Морис Эмар, указывает, в частности, на кризис общественных наук, на несостоятельность теорий конвергенции и модернизации и на необходимость пересмотра самой парадигмы общественных наук. “Им придется перевести свое требование универсальности на новую основу, признающую множественность обществ и оправданность разнообразия выбора и индивидуальных судеб” [Общественные…,1998; с.272].

Мы опасаемся, что в силу высокого положения авторов идеи культуры мира в разработке этой идеи будет задействован мощный бюрократический аппарат ООН и ЮНЕСКО, который, как и всякий хороший чиновничий аппарат склонен к практическим решениям поставленных задач в заранее намеченные сроки.

Но в нашем случае задачи пока что носят подсобный характер: формирование культуры мира, повторим, это целый клубок проблем, для решения которых в нашей старой культуре нет необходимых методов и средств. Начать решать проблемы (которые всерьез еще не поставлены) как задачи, это значит заведомо обречь себя на получение “фиктивно-демонстративных продуктов”: будет масса докладов и победных реляций, но ничего в нашей жизни не изменится.

Скорее всего под давлением ранее принятых решений, согласованных сроков, утвержденных планов и т.п. как это и бывает чаще всего, будет пропущен этап концептуализации замысла, и идеология КМ, “овладев массами”, превратится в свою противоположность. Ведь до сих пор формирование культуры всегда было естественно-искусственным историческим процессом: творцы культуры (они же, как заметил Эжен Ионеско, ее враги) делали свои вклады, но культура вырастала, созревала, оформлялась как бы сама – без какой либо централизованной программы. Идеи КМ, напротив, расходятся, как круги по воде, из одного центра: это процесс управляемый, искусственно-естественный, а, следовательно, почти беспрецедентный.

Представляется, что крайности здесь бесперспективны. Имеются ввиду, с одной стороны, глобальный проект некоей “всеобщей” культуры мира, а, с другой, – предоставление права каждому потенциальному субъекту (стране, народу) разрабатывать собственную национальную версию культуры мира. Борьба за правосубъектность может оказаться разрушительной, а глобальные проекты нереализуемы. По части содержания казалось бы разумным согласовать лишь концептуальные рамки, определяющие принципы и правовые нормы культуры мира, поставив всё остальное в зависимость от местных традиций, истории и национальной культуры. Что касается плана организации работ и программы формирования и развития культуры мира: здесь национальные (или вообще локальные) версии необходимы и неизбежны по смыслу дела, но это возвращает нас к вопросу о правосубъектности, который может решаться по разному в связи с нашей общей интерпретацией обсуждаемого круга идей.

В целом, надежду на успех может дать только критическое обсуждение идей культуры мира и намечающихся средств их реализации с самых разных точек зрения. Здесь, кстати, тоже всё не просто. С одной стороны, обсуждение серьёзных тем (концептуальные рамки культуры мира, культура мира и устойчивое развитие, наука и культура мира, политика движения к культуре мира и т.п.) требует профессионализма, с другой, – это обсуждение никак нельзя замыкать в академическом сообществе. Сама организация коммуникации становится проблемой: это тот барьер, который нужно взять для начала, ибо лишь за ним открываются перспективы движения не только вперед, но и вглубь.

BACK