Часов через пять блужданий по лабиринтам речных долин, подъемов и спусков, я вышел на равнину, которая обрывалась вдали в котловину Мертвого моря. Дорога петляла между двумя грядами невысоких холмов, по склонам которых паслись стада коз и овец, и каждый раз, завидев меня, пастухи садились на своих ослов и направлялись в мою сторону. Мне не хотелось ни разговаривать с ними, ни беспокоить их, я уже знал, что мне обязательно предложат чай и отказаться будет невозможно, поэтому каждый раз я ускорял шаг и скрывался от них за очередным поворотом.

Дорога все петляла и никак не кончалась. Не хотелось бы, чтобы это оказалась автомобильная дорога, идущая вдоль Мертвого моря на юг. Это несколько сот километров, а я все-таки не автомобиль. Но горы справа казались слишком обрывистыми, чтобы дорога могла пройти через них, а влево они явно снижались, и дорога не могла закончиться ничем, кроме спуска в котловину. Поэтому я продолжал идти, не сворачивая с дороги.

Еще через пару часов впереди показался мужчина с ребенком на плечах, весело направлявшийся мне навстречу. Он сказал, что идет в Кумран, а впереди у меня замечательное место, называющееся Вершина скал. За очередным поворотом я увидел двух мужчин с собакой и решил следовать за ними. Наконец впереди показалось открытое пространство - вершина обрыва, на краю которого стояла беседка из нескольких колонн под крышей. Табличка сообщала, что это и есть Рош цуким – Вершина скал.

Место было красивое, казалось, что беседка нависла над самой серединой фиолетовой глади Мертвого моря. Вода внизу даже на взгляд казалась тяжелой, так что было странно видеть на ней волны, но они катились и набегали на берег.

Я спросил израильтян, за которыми следовал, как образовалось это море и какова его глубина. Один из них сложил две ладони, большими пальцами вместе и навстречу друг к другу, одну ладонь тыльной стороной вниз, другой – вверх, и сказал: «Смотри, здесь между ладонями, произошел сдвиг земной коры и здесь … ». Он раздвинул ладони так, что между большими пальцами образовался провал. «Вот в этом провале и образовалось Мертвое море. Глубина его посредине до сих пор – несколько сот метров, а когда оно доходило до сюда, то было еще глубже». В очередной раз я удивился способности израильтян наглядно объяснять простые вещи и подумал, что это море очень похоже на озеро Байкал. Только оно не такое солено горькое. «Мы пойдем, поговорим с этими бедуинами, они наши знакомые. Присоединяйся, попьем с ними чай, поболтаем. Потом мы спускаемся вниз. Берем тремп и едем до Калии. Там у нас машина и мы тебя подвезем». Я глянул с отвесного склона вниз, на маленькие машинки, бегущие по шоссе, и согласился.

В семье бедуинов явно присутствовало не менее трех поколений. Двое самых старых, на вид, лет восемьдесят, сидели чуть выше на склоне, а их дети – отцы бегавших тут же внуков, кипятили на костре закопченный чайник. Нас встретили очень дружелюбно и израильтяне сразу же заговорили на арабском, вытащили печенье и сели с бедуинами в круг. Единственное, что я знал – это приветствие, вытащил апельсины и сел в сторонке, чуть повыше.

Рядом стоял маленький автобус, на котором приехала арабская семья. Израильтяне вытащили карту и, насколько я мог понять, обсуждали с арабом водителем, где что расположено. Я вытащил пакет со сладким перцем, положил на землю, стал жевать и прислушивался. Седобородый бедуин поднялся и сел рядом со мной. Увидев, что я жую перец, он кликнул внука и тот принес большую лепешку и нож. Старик отломил половину лепешки и дал мне. Я подвинул к нему апельсины и перец. Израильтянин мне объяснил, что это настоящая бедуинская лепешка и мне ее предложили в знак уважения.

Я подумал, что причиной могла быть только яркая седина в моей бороде, и вспомнил, как однажды мы с израильтянами заехали по ошибке в самую середину арабской деревни в Шхеме, и дальше пути не было. Въезжать в арабские деревни израильтянам, вообще, запрещено, а дорогу назад перекрыли арабские парни, видевшие, как мы ехали. Мы подошли к группе взрослых арабов и стали выяснять, как оттуда выбраться. Увидев парней, седобородый араб посоветовал мне идти рядом с машиной, а моим друзьям сесть в нее. Так мы и двигались, я - рядом с машиной, а арабские парни - сзади, глядя на молодых израильтян, как голодные волки на зайцев, скрытых прутьями клетки.

С улыбкой глядя на меня, старик бедуин очистил ножом апельсин, разломил и протянул мне. Я отломил часть и подтолкнул ему остальное. Старик был весел, как ребенок. С помощью израильтянина, он объяснил мне, что его зовут Махмуд, у него двенадцать детей, семь от одной жены и пять от другой, и все это - по милости Аллаха. Чтобы показать, как он счастлив, он даже запел.

Потом его дети принесли чай и подали ему и мне, а потом остальным. В общем, была полная идиллия, и я подумал, неужели правда то, что я однажды читал в израильской прессе: вот так же один израильтянин сидел на лужайке с арабами и пил чай, а в это время один из арабов подошел сзади и ударил его в спину ножом.

Израильтяне стали прощаться. Я попрощался с Махмудом за руку, как старший со старшим, и мы пошли. Сбоку от обрыва, между провалами петляла тропинка, и пока мы шли к ней, я сказал, - «Эти люди выглядят искренними». «А в чем дело?», - ответил Дуду, один из израильтян. «Почему же столько проблем?» «Это власти, наши и их – им плевать на людей», - ответил Дуду. «Почему же не выбрать других?». «Евреи собрались со всей земли. Религиозные и атеисты, и среди них еще группы. Каждый занят своими делами», - ответил Дуду. Мы спускались около часа, обсуждая обычные для знакомящихся израильтян вопросы – кто откуда и что за семья, и в это время я думал, что же объединило столько разных народов в Советский Союз и чего не хватает для этого здесь?

Когда мы спустились к Мертвому морю, уже смеркалось. Чуть ниже машины неслись по шоссе, и как всюду в Израиле, казалось, что здесь никогда не ступала нога человека, по крайней мере, не останавливались эти машины. Вокруг нас были какие-то развалины, и Дуду объяснил мне, что это была римская крепость, которая контролировала движение по Мертвому морю. Вот и характерная для римлян теска камней. Они стали фотографировать развалины, а я потрогал камни с тесанным римским профилем, посмотрел на иорданские горы, которые нависали над нами с той стороны моря, и спросил, неужели что-то могло остановить римлян здесь. Нет, ответил Дуду, они перешли Мертвое море и взяли все и за ним. Неожиданно в голове у меня прояснилось. «Что заставляло римлян идти до края света?», - спросил я Дуду. «Тгила! Глория, по латыни», - ответил Дуду. Это короткое слово вмиг сплавило в моей голове сразу несколько вещей. Вот что объединяло людей в империях и двигало их завоеваниями. Вот чего не хватает нам, приехавшим в маленький Израиль из великой империи СССР, которая и осталась великой в наших сердцах. Вот чего мы ищем в истории Израиля, который также был великой империей во времена Давида и его сына Шломо. Вот что двигало царем Давидом! Желание славы для себя и народа Израиля, не зря же он назвал свою книгу «Тгилим»! Хоть он и говорит в ней, что хочет только славы Всевышнему, но именно это двигало им самим и заставляло идти за ним израильтян. Слава Израиля – вот единственная сила, которая и в сегодняшнем тигле Израиля, сможет переплавить людей разных культур, людей с верой, и без веры, и вылить из них единый народ.

Самое интересное, что в Торе это все предусмотрено. Во-первых, Израиль должен быть от Средиземного моря до Ефрата. Только в таких границах он будет устойчив и сможет сдерживать аппетиты соседей. И в этих границах он не сможет быть ничем иным, как империей, объединяющей множество разных народов. Но эта идея не моя, а рава Шмулевича. Далее. Я много раз спрашивал израильтян, а зачем, собственно, евреям эта земля, и всегда на меня смотрели, как на идиота. Ладно, пояснял я, наверное, чтобы быть на ней хозяевами? Конечно, отвечали мне. Но вот что интересно, не ведут себя евреи на этой земле, как хозяева. Наоборот, все время стараются пригласить «на хозяйство» других - одни американцев, другие арабов. И, как я много раз слышал, не слишком заботятся о чести этой страны за рубежом – свинячат в гостиницах и не расплачиваются. Думаю, это неспроста. Нет этого у евреев – быть хозяевами этой земли. Нет ни в голове, ни в истории. Земля эта – моя, сказал только Творец, Бог Израиля. Ничего другого в тысячелетней истории евреев не было, и ничто иное - ни сионизм, ни постсионизм, для еврея психологически не обосновано!

А если поискать в Торе ответ на вопрос, так как же еврей сможет возвратить эту землю Творцу, то этот ответ лежит на поверхности: через регулярное совершение определенных действий и формирование соответствующей психологии: ежегодное приношение первых плодов и краткое повторение, при этом, истории народа Израиля и того, как ему была дана эта земля; через выкуп первенца, что символизирует, что ребенок – не собственность родителей, а как и они сами, со всеми потрохами принадлежит Творцу. И совершенно неважно, будет это происходить в Храме или где-то еще. Главное – содержание и регулярность действий. И вера тут нужна не более, чем при исполнении государственного гимна или принесении присяги солдатом. Цель – образовать соответствующую психологическую функцию, которая сделает славу Израиля реальной действующей силой. На это надо работать!

Отсюда Вы можете послать сообщение в Проект: