"Подстава"

«ПОДСТАВА»

Уже полтора года я пас коз и овец на ферме на Хевроне. В четыре часа – дойка, с пяти до десяти - на поле со стадом, потом отдых до четырех, и еще часа два-три на поле. Молокопродукты из козьего и овечьего молока, домашний хлеб. И так каждый день, кроме субботы. В субботу – свои радости. Необходимая мне для равновесия порция трудностей и борьбы, также присутствовали – как в виде многочасового одиночества на поле и непредсказуемости скота, так и в виде молодежи, которая не могла жить без бардака в общежитии и громкой музыки. Я научился есть, расчищая место на столе среди грязной посуды и спать при любом шуме. Говорил себе: «Ты тут такой же хозяин, как и они» - и на этом заканчивались и психологические проблемы, и претензии к другим.

Большинство на ферме принадлежали к направлению иудаизма, называемому «вязаные кипы», по типу кип, которые они носят. Несмотря на то, что в очень мозаичном населении Израиле численно преобладают нерелигиозные, именно «вязаные кипы», ввиду их толерантности и присутствия во всех слоях населения, могут считаться народообразующей его частью. В полном соответствии с этим, освоение земли Израиля для «вязаных кип» - главная добродетель. Поэтому, после того, как хозяева фермы тяжким трудом подняли хозяйство, они не стали гнаться за сверхприбылью, а поставили дело на благотворительность и добровольный труд. Все, кроме них самих и управляющего, работали на добровольной основе: есть работа - делай, нет – отдыхай. За это получаешь бесплатное питание и ночлег, даже стирку. Зарплаты не платили. Не нравится – уходи. Добровольцы не переводились – кто хотел приостановиться и подумать до армии, кто после, кто не знал, что делать в школьные каникулы. Иногда появлялись и взрослые из разряда чудаков, вроде мена. Но я находился тут уже достаточно, чтобы из разряда чудаков перейти в разряд достопримечательностей, и меня стали даже уважать. Считали чуть ли не праведником, как же – ест мало, за благами не гонится. Ну чем не праведник, только неверующий. Действительно, я категорически отрицал свою принадлежность к любым верующим и предложил хозяевам фермы пасти стадо по пятницам и субботам, а в счет этих двух рабочих дней жить и питаться на ферме остальную неделю. Предложение было принято с радостью - найти пастуха на пятницу и субботу было для хозяев постоянной головной болью. Суббота для «вязаных кип», как и для остальных направлений иудаизма - святой день, поэтому работать в субботу они избегают.

Однажды я пас стадо неподалеку от селения в долине, которую указал мне управляющий фермой. Было очень жарко, и скот хотел пить, поэтому я повел стадо к колодцу на краю долины. Только влез на сруб, как увидел группу арабов бегущих на него с поднятыми палками - несколько подростков и один взрослый. Я слышал, что двенадцать лет назад на этом самом месте арабы палками забили хозяина фермы, и его идеалы не позволили ему защищать свою жизнь. Также слышал, что семье арабов, участвовавших в этом убийстве, недавно разрешили вернуться. Я много думал об этом и решил, что если что случиться, просто так свою жизнь не отдам, и это настолько укоренилось в моем сознании, что я без размышлений слетел с колодца, схватил камень и ринулся на взрослого араба. Араб оторопел - не ожидал такого поведения, и спросил, кто я такой. Я ответил, что я – русский, как всегда говорил арабам, поскольку в критической ситуации за моей спиной вставала только Россия, а никакой психологической поддержки от государства Израиль я не чувствовал, и добавил, что работаю на ферме пастухом. Араб крикнул своим, что это русский и спросил, зачем я взял камень. «А зачем ты взял палку?» - ответил я.

Мы переругивались с арабом, когда я заметил толпу «левых» с фотокамерами, движущихся за арабами. Все стало ясно, без поддержки «левых» арабы не отважились бы так вести себя. По субботам, в нерабочие дни, «левые» приходили к арабам и подталкивали на вызывающее поведение, остальную неделю все было спокойно. «Левые» окружили стадо и не давали пройти к колодцу. Они спросили у меня имя, но сами имен не называли, только щелкали камерами. Эти съемки помещены в YouTube, хотя, думаю, комментарии сильно искажают происшедшее. Я спросил, кто разрешил арабам находиться, так близко от поселения, что обычно запрещено. «Левые» ответили, что армия. Я тут же позвонил по мобильному дежурному ближайшего лагеря и попросил приехать и разобраться. Минут пятнадцать я пытался объяснить дежурному, где я нахожусь, пока не понял, что тот не собирается ехать и повесил трубку. Что делать, звонить на ферму бесполезно - суббота, никто трубку не поднимет. Надо поить скот, а колодец отдали арабам. Даже «левые» согласились, что ситуация идиотская. Вдруг я заметил направляющегося к нам управляющего фермы. Он сказал мне вести стадо к дальнему колодцу, а сам принялся спорить с «левыми».

Вечером я спросил управляющего, есть ли у них документы на владение этим полем, и управляющий ответил, что граница их владений проходит как раз по колодцу. А после того, как семья арабов, участвовавших в убийстве хозяина фермы, была выслана, они владели этим полем «бэхазка». То есть все знали, что много лет, изо дня в день они пасут там скот и засеивают это поле травой. Я считаю, это достаточным основанием для овладения ничьим имуществом. Общественный договор на право собственности всегда заключается постфактум, и кто в истории достигал его иным путем? Но меня возмутило, что мной воспользовались, как пешкой. Подставили в этот конфликт без моего ведома и согласия, а я рисковал и своей жизнью и мог покалечить человека. Поэтому я потребовал заплатить мне за эти дни и впредь точно указывать, куда меня посылают, чтобы я мог отвечать за свои действия. Хозяева фермы согласились - в конце концов, они были такими же пешками для государства.